165 
Она была готова петь от счастья. Правда, что-либо произнести было трудно, не говоря уже о том, чтобы пошевелить рукой или ногой.
— Я так… рада… тебя видеть!..
Малкольм опустился рядом с ней на колени. Глаза его также светились радостью.
— Ах, красавица, я тоже рад видеть тебя. — И он протянул руку, чтобы помочь ей подняться.
Его прикосновение тотчас согрело ее, но Клэр все еще не пришла в себя и пребывала в растерянности. Тогда он обнял ее за талию, словно она была его трофеем, который он только что выиграл. Взгляд его пылал, правда, не радостью и уж точно не любовью, а едва ли не животной похотью. Что-то было явно не так.
Он улыбнулся ей — правда, то была скорее улыбка змея-искусителя — и произнес:
— Не каждый день ко мне в замок заносит таких красавиц! Вижу, красавица, ты владеешь мощными чарами.
Его рука обвила ее талию. Клэр обратила внимание на то что он выглядит как-то чересчур молодо. Например, куда-то подевался шрам над левой бровью. Боже, куда ее занесло и что с ней происходит?
— Ты знаешь, кто я такая?! — вскричала она, не веря собственным глазам.
Он еще сильнее стиснул ее талию.
— Нет, но скоро узнаю. После ночи, красавица, я буду знать тебя очень хорошо.
Клэр не знала, что и думать. Боже, что наделала Фаола? Неужели богиня решила подшутить над ней? Если это и впрямь шутка, то совсем не смешная.
Малкольм тем временем повернулся и отдал какое-то распоряжение на гэльском. Прислуга тотчас послушно покинула зал.
— Я не боюсь колдуний, — вкрадчиво прошептал он ей на ухо. — После того, как мы насладимся друг другом, я помогу тебе вернуться туда, откуда ты пришла.
— Какой нынче год? — спросила Клэр, дрожа от страха. Он провел ладонью по ее обнаженной руке, отчего в ней тотчас проснулось желание, и одарил похотливой улыбкой.
— Тысяча четыреста двадцатый.
Клэр невольно вскрикнула. Боже, она перенеслась слишком далеко в прошлое. Выходит, ему сейчас только двадцать лет! И его еще не призвали к служению Братству! Она попыталась отстраниться от него.
— Черт тебя побери, Фаола! — крикнула она. — Так нечестно. Ты меня обманула!
Клэр схватила сумку и сосредоточилась. Ей нужно было совершить еще один прыжок — в 1427 год, в любое время после третьего августа, то есть позже того дня, когда ее похитил Морэй и когда они с Малкольмом прикончили подлого демона. Она быстро внесла коррективы в свои планы. Десятое августа — что ж, эта дата ее устроит. Перед тем как окончательно исчезнуть, она успела заметить злость на лице Малкольма. Злость и удивление.
На этот раз боль оказалась совершенно невыносимой. Физические страдания были столь велики, что из глаз Клэр брызнули слезы. После двух прыжков ощущение было такое, будто ее тело растянули на дыбе. Казалось, одно неудачное движение, и оно развалится на части, из суставов и связок выскочат руки и ноги, а кости разлетятся множеством осколков. А затем она ощутила присутствие Малкольма, он был рядом, заботливо опустился рядом с ней на колени.
— Клэр!
Она открыла глаза и прочла в его глазах удивление. Но уже в следующее мгновение они вспыхнули радостью.
— Малкольм!
— Тсс! Ничего не говори! Тебе ведь больно. — Он заключил ее в объятия и нежно привлек к себе.
Ей было слышно, как стучит в его груди сердце. Он прижался губами к ее волосам. Боже! У нее получилось! Клэр прижалась к нему еще сильнее, упиваясь каждой клеточкой его сильного тела. Более того, она могла поклясться, что ощущает, как от нее к нему, а от него к ней, объединяя их в единое целое, течет теплый поток. И она поняла, что это такое: союз душ.
Клэр мысленно поблагодарила Древних и Фаолу — за все, что они для нее сделали.
— Какой сегодня год? Какой месяц?
— С тех пор как ты покинула меня, прошло две недели, — ответил Малкольм.
И Клэр сделала вывод: если она хочет и впредь совершать прыжки в одиночку, немного тренировки ей явно не помешает. Она промахнулась на девять дней. Впрочем, какое это имеет значение. В серых глазах Малкольма застыли слезы. И вопрос.
— Ты насовсем? Или снова покинешь меня? — спросил он сдавленным голосом.
— Насовсем, — прошептала она и погладила его твердый, волевой подбородок.
Малкольм издал не то всхлип, не то стон и еще крепче прижал ее к себе, а сам прижался щекой к ее щеке. Их обоих переполняло ликование. Боже, как прекрасно! Он одарил ее счастливой улыбкой.
165 
