32 
Она лежала на огромной кровати под балдахином в просторной комнате с высоким потолком. Тонкие шифоновые занавески рассеивали свет, проникающий сквозь стеклянную стену.
Прохладное постельное белье нежно касалось ее кожи.
Ее обнаженной кожи.
Резко приподнявшись в постели, Мэдисон натянула простыню до подбородка и изумленно огляделась по сторонам.
Где я?
Последнее, что она помнила, — это то, как Тарик отнес ее в комнату отдыха в своем самолете, раздел и ласкал.
Мэдисон закрыла глаза.
Неужели она заснула в его объятиях? Кажется, она положила голову ему на плечо, и его дыхание согревало ей висок.
Что было потом? Воспоминания были смутными. Самолет приземлился, и Тарик завернул ее в одеяло и отнес в автомобиль, который помчал их куда-то с головокружительной скоростью.
— Мэм?
Глаза Мэдисон распахнулись, и она увидела в дверях пожилую женщину. На ее лице застыла смущенная улыбка.
— Простите меня, моя госпожа. Я стучала, но ответа не было.
— Ничего страшного. — Мэдисон вежливо улыбнулась в ответ. — Как вас зовут?
— Я Захара, ваша служанка.
Моя служанка?
— Я принесла вам чай с мятой.
— Чай с мятой, — весело ответила Мэдисон. — Звучит заманчиво.
— Вы будете пить его в постели или мне отнести его на столик у окна?
— О… Э-э… на столик, пожалуйста. — Мэдисон помедлила. — Захара?
— Да, моя госпожа?
— Где я нахожусь?
Брови женщины поползли вверх.
— Я имею в виду, — быстро нашлась Мэдисон, — как называется это место?
Наверное, у нее сейчас было такое же выражение лица, как у туриста, который однажды спросил ее, где находится Эмпайр-стейт-билдинг, когда сам стоял прямо напротив него.
— Золотой дворец, разумеется.
Золотой дворец.
— Ну конечно же, — сказала Мэдисон. — А… а какой это город?
В глазах Захары промелькнула тревога.
— Мы находимся в Дубааке, моя госпожа.
— Правильно. В Дубааке. А город какой?
— Дубаак — это город-государство, — послышался мужской голос. В комнату вошел Тарик и жестом отпустил служанку. — Можешь идти, Захара.
Поклонившись, женщина вышла. Закрыв дверь, Тарик прижался к ней спиной и сложил руки на груди. Сердце Мэдисон учащенно забилось. Он выглядел по-другому. Внушительнее и красивее, если это вообще возможно. На нем были потертые джинсы, рубашка цвета слоновой кости и сапоги для верховой езды.
— Доброе утро, habiba . Ты хорошо спала?
— А тебе не все равно?
Он ухмыльнулся.
— Хорошее начало супружеской жизни.
— У нас с тобой нет никакого начала.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что я не хочу, чтобы ты входил ко мне без стука, Тарик. Где моя одежда?
Он еще шире заулыбался.
— Ты имеешь в виду, кто тебя раздел и уложил в постель?
Почему ему всегда удавалось вогнать ее в краску?
— Отличный вопрос, хотя у меня есть вопросы поважнее. Но я не стану их задавать, пока не поднимусь с постели и не оденусь.
— Тебе никто не мешает.
— Ты мне мешаешь.
— Тебе не кажется, что поздновато разыгрывать из себя скромницу? — вкрадчиво произнес он.
— Черт бы тебя побрал, Тарик…
— Захара раздела тебя и уложила в постель.
Он понял — она ожидала совсем другого ответа. Ее лицо, такое красивое в утреннем свете, выражало изумление.
— Было бы неправильно, если бы это сделал я.
— Но я думала… я имею в виду, если ты и я… если мы действительно…
— Муж и жена, habiba . Ты искала эти слова?
— Не играй со мной.
— Вставай, — сказал он, — и приведи себя в порядок.
— В порядок? Но как? У меня ничего…
— В гардеробной полно одежды для тебя.
— Она принадлежала последней из женщин, которых ты похищал и привозил сюда?
Тарик стиснул зубы. Неужели она думает, что он станет с ней спорить? Клясться, что никогда не приводил сюда женщин? Ей незачем об этом знать. Пройдя в гардеробную, мужчина взял шелковый пеньюар и, вернувшись, швырнул его на кровать.
— Надень что-нибудь подходящее, — холодно произнес он. — Мы выпьем кофе и поговорим.
— Подходящее для чего?
Он посмотрел на женщину, которая сидела в его постели и прижимала к груди пеньюар. Ее кожа была нежной как шелк, который сейчас скользнет по ее телу, и от его прикосновений ее соски затвердеют. Тарик все еще помнил их вкус, как и аромат ее кожи. От нее пахло лесными июньскими цветами…
32 
