121 
Капоне управлял Сисеро из своего штаба в кабаке «Готорн», находившемся на Двадцать второй улице; он занимал там целый этаж, где у каждого входа стоял вооруженный гангстер, а на окнах были пуленепробиваемые ставни. Его приказы были законом; ему беспрекословно повиновалась полиция и все городские чиновники, начиная от мэра и заканчивая последним дворником. Когда однажды мэр Клена не смог выполнить то, что ему было поручено, Капоне сбил Его Честь (sic) с ног на ступенях городского управления и бил его ногами, не давая подняться. Наблюдавший за этим полицейский покрутил дубинкой, да и ушел восвояси. В другой раз, когда городской совет чуть было не принял указ, который Капоне велел отклонить, гангстеры ворвались на заседание, вытащили одного из членов совета на улицу и избили его дубинками. Артур Джон, издатель бервинской «Трибюн», был похищен и убит за то, что выражал протест против нашествия в Бервин проституток и убийц Торрио. Его брат Роберт, издатель «Трибюн» в Сисеро, был избит за свои антикапоновские передовицы, а также за то, что вмешался в наставительное избиение, которому подвергался один из полицейских в Сисеро.
6
Богатство Джонни Торрио достигло максимума непосредственно после захвата Сисеро. В конце весны 1924 года совместно с Аль Капоне он управлял двадцатью пятью крупными борделями по всему округу Кук, в два раза большим количеством игорных домов и развратных кабаре в Чикаго и пригородах и получал прибыль от шестидесяти пяти пивоварен. А кроме того, под его контролем находились несколько перегонных заводов, и огромное количество спиртного он ввозил в Чикаго из Канады и с Атлантического побережья в грузовых и легковых автомобилях с тайниками в полу и крыше. Большая часть пивоварен Торрио работали около десяти лет; многие продолжали варить пиво даже после того, как официально были закрыты федеральным правительством. Грузовики, принадлежащие Торрио и главарям союзных банд, с пивом и вооруженной охраной на борту, день и ночь носились по улицам Чикаго и округа Кук, снабжая, как минимум, три четверти из двадцати тысяч питейных заведений, которые появились после введения 16 января 1920 года сухого закона.
Кроме редких угонщиков из независимых банд, вроде Спайка О'Доннела, спиртоносным конвоям Торрио никто не докучал; более того, когда перевозке подлежала особо ценная партия груза, в подкрепление к охранникам из числа гангстеров добавлялись и отряды полицейских. Масштаб коррумпированности властей достиг ужасающих размеров. Торрио щедро тратился на избирательные кампании и покупал всех – полицейских, агентов по соблюдению сухого закона, судей, политиков, чиновников города и округа. Сотни людей получали от него деньги еженедельно на специально для этого учрежденном пункте. У Торрио были все причины утверждать: «Полиция принадлежит мне». Конечно, были и чиновники, которые отказывались сотрудничать с гангстерами. Морган Коллинз, бывший начальником полиции с 1923-го по 1927 год, получал предложения, в которых звучали суммы по тысяче долларов в день или по сто тысяч в месяц, только за невмешательство в дела Торрио. Е.С. Еллоули, федеральный управляющий штата Иллинойс по сухому закону, отказался принять сумму в двести пятьдесят тысяч долларов за остановку процесса по закрытию одного перегонного завода. Уильям Во, окружной прокурор Соединенных Штатов, получал предложения с суммами в пятьдесят тысяч за остановку судебного процесса над некоторыми из влиятельных гангстеров по нарушению закона Вольстеда. Но в общем Джонни Торрио полностью управлял политическими машинами Чикаго и округа Кук и, в несколько меньшей степени, федеральными агентами, ответственными за эти территории, во время первого и второго срока правления мэра Уильяма Томпсона, так же как и Аль Капоне – во время его третьего срока. Уголовная экспертиза Иллинойса гласила: «В кругах, близких к Капоне, было хорошо известно, что он немало поспособствовал избирательной кампании Томпсона»[27]. Типичную демонстрацию силы Торрио Чикаго наблюдал в 1923 году, когда Джонни заставил губернатора Иллинойса Лена Смолла помиловать Гарри и Альму Касик, признанных виновными в сводничестве. Последние даже и не начали отбывать наказание.
Расходы Торрио, даже за вычетом огромных сумм, тратившихся на обеспечение покровительства властей, составляли не менее тридцати тысяч долларов в неделю. Доходы же от различных криминальных предприятий никто никогда точно не подсчитывал, но свидетельства, получаемые время от времени властями, указывали на то, что суммы их были огромны. В 1924 году чикагская «Дейли ньюс» писала, что договоренность Торрио с пивоваром Джозефом Стенсоном принесла Стенсону сорок восемь миллионов долларов за четыре года. «Доходы же разностороннего Торрио никто никогда не рисковал подсчитать», – резюмировала газета. При обыске в «Форте» в Стикни в 1926 году полиция конфисковала записи, из которых следовало, что средняя еженедельная чистая прибыль с этого кабака с момента его основания составляла пять тысяч долларов. Кабак «Клен» в Форест-Вью приносил почти столько же, и было подсчитано, что с каждого из остальных пригородных заведений Торрио и Капоне получали по три тысячи еженедельного чистого дохода. В конфискованных во время обыска в штабе гангстеров – который в 1923 году был перенесен из «Четырех двоек» в изысканный офисный комплекс на Мичиган-авеню – бухгалтерских книгах были перечислены доходы от продажи виски, пива и вина в три миллиона долларов ежегодно. Но эти конкретные бухгалтерские книги составляли лишь малую часть от общей бухгалтерии синдиката; по подсчетам полиции, общий ежегодный доход от производства и продажи спиртного составлял не менее тридцати миллионов долларов. Окружной прокурор Соединенных Штатов Эдвин Олсон заявлял журналистам, что Торрио и Капоне оперировали общей денежной массой в семьдесят миллионов долларов ежегодно.
121 
