116 
По окончании рабочего дня Торрио возвращался домой, на Мичиган-авеню, и, за исключением тех редких случаев, когда отправлялся в театр или на концерт, проводил вечера дома, в тапках и домашней одежде, играя в карты с женой или слушая музыкальные записи. В отличие от многих других гангстеров Торрио не любил разговаривать о делах; любимой темой его разговоров была музыка, и он часто удивлял музыкантов своими познаниями в области работ великих композиторов и вполне компетентными критическими замечаниями. Хотя его банковский счет и сейфы были полны доходов от развратного бизнеса, сам Торрио вел достаточно аскетический образ жизни. Он не пил, не курил, ни разу никто не слышал от него бранного слова, и женщины, переполнявшие его бордели, были для него не более чем товаром. Его жена, девушка из Кентукки, ничего не знавшая о его бизнесе, называла его «лучшим и дражайшим из мужей» и считала свой брак «одним бесконечным медовым месяцем».
2
Когда несчастный Колоссимо перестал мешать Торрио и представлять собой потенциальную угрозу, гангстер принялся воплощать свой план создания систем борделей и придорожных гостиниц в пригородах. Под руководством Капоне, Майка де Пайка Хайтлера, Гарри Касика и Чарли Карра гангстеры отправились в Стикни, Форест-Вью, Позен, Барр-Оакс, Блю-Айленд, Стиджер, Чикагские Высоты и другие города округа Кук к югу и юго-западу от Чикаго. Во многих из этих мест проживали большие диаспоры иностранцев; люди Торрио вскоре превратили захваченные города в новый Вавилон блуда. Гангстерам удалось сделать это частично путем подкупа городских и окружных чиновников, а частично – путем раздачи взяток владельцам недвижимости. Перед тем как открыть свое заведение, гангстеры тщательно изучали окрестности, и если соседи будущего борделя соглашались не создавать новоявленным бизнесменам проблем, то Торрио, в свою очередь, помогал этим людям в решении их насущных финансовых проблем – выплачивал за них закладные, мог купить новый автомобиль, камин, одежду, мебель; если дому требовалась покраска или ремонт крыши, Торрио присылал рабочих за счет фирмы.
Многие из основанных таким образом заведений были еще более развратными, чем любой из борделей бывшего Прибрежного района, потому что там полиция вообще никогда не появлялась. Некоторые представляли из себя изысканные кабаре с прилагающимися к ним домами свиданий, рассчитанные на приезд клиентуры из города на автомобилях. Другие были комбинированными заведениями типа тех же «Четырех двоек» или «Рекса». Однако были и другие бордели, рассчитанные на клиентуру из числа иностранных рабочих, занятых на сталелитейных заводах и промышленных предприятиях. Это были двухэтажные бараки, на втором этаже которых находились спальни, а на первом – большие залы, где посетители пили и играли, а меж ними сновали проститутки. В большинстве таких кабаков скамейки и столы были привинчены к полу и стенам, чтобы их не поломали во время часто случавшихся драк.
В некоторых из пригородных борделей Торрио жило от сорока до шестидесяти девушек, работавших в три восьмичасовые смены. Самыми большими были «Форт» в Стикни, где девушек было шестьдесят, и кабак «Клен» возле Форест-Вью, где их работало пятьдесят. Власть Капоне в Форест-Вью была уже тогда столь близка к абсолютной, что городишко прозвали «Капоневилль». «Форт» служил не просто борделем, но еще и схроном, где находился склад оружия и где можно было спрятаться от полиции. Когда полиция Чикаго явилась туда с обыском в процессе расследования убийства в 1926 году помощника окружного прокурора Уильяма Максвиггина, то там был обнаружен разветвленный лабиринт потайных ходов и комнат. Одна из таких комнат была выложена пробковым деревом, устлана мягкими тканями и снабжена удобными кушетками, стульями, переговорной трубой и кухонным лифтом. Прячущийся там преступник мог смотреть в нижние залы сквозь смотровые отверстия, выходившие с другой стороны в глаза нарисованных на потолке женщин. В нескольких местах полиция обнаружила в стенах тайники, где содержались в больших количествах динамит, ружья, обрезы, бомбы, автоматы и боеприпасы.
Благопристойные граждане Форест-Вью, не в силах противостоять Торрио и Капоне, несколько лет безрезультатно посылали свои петиции властям округа Кук, в которых они требовали закрыть кабак «Клен». В конце концов они были вынуждены взять дело в собственные руки. После обыска в «Форте» Аль Капоне, сменивший к тому времени Торрио на посту главы синдиката, закрыл «Клен» с явным намерением открыть заново позже, когда уляжется волна общественного возмущения. Однако на рассвете 30 мая 1926 года к «Клену» подъехали три автомобиля, из которых выскочила дюжина местных активистов, быстро окруживших здание. Негр-охранник не смог оказать им достойного сопротивления, они взломали двери и подожгли здание в нескольких местах. Из Бервина и других городов были вызваны пожарные расчеты, но прибывшие пожарные даже не стали тушить огонь, хотя и приготовили шланги, следя лишь за тем, чтоб огонь не перекинулся на соседние здания. На требования представителей Капоне спасти сгорающий кабак пожарные отвечали, что им нельзя расходовать воду.
116 
