46 
Ник подхватил Абигейл на руки и, подойдя к камину, осторожно опустил на ковер. Приподняв бедра и выгнув гибкую спину, она помогла ему стянуть с себя бархатное платье, полупрозрачный лифчик и тонкие кружевные трусики, и изнеженно, чувственно потянулась, как только к ее обнаженному телу устремились потоки прогретого воздуха. Языки пламени весело гарцевали над каминной решеткой, и падавшие от них трепещущие блики скользили по белой коже Абигейл.
— Ты тоже разденься, — пробормотала она и чуточку сдвинула брови, когда он опустился около нее на ковер почти в полном одеянии.
— Обязательно, — прошептал Ник и, улыбнувшись, поцеловал ее в щеку.
Через секунду в сторону полетела его рубашка, а вслед за ней и остальные части мужского туалета. Расправившись с одеждой, он повернул истомленную желанием Абигейл на бок, притянул к себе и стал жадно целовать ее отвердевшие соски, лихорадочно сжимать набухшие груди, гладить живот, бедра...
— Теперь тебе лучше? — как сквозь сон, услышала она его хрипловатый голос.
— О да, и намного! — с придыханием прошептала Абигейл. — А теперь...
Однако она мгновенно осеклась, почувствовав, как по ее животу вдруг пополз вверх горячий, упругий стебель. Фиалковые глаза, казавшиеся в отсветах камина аметистовыми, тотчас вспыхнули, и смело встретились с голубыми глазами мужчины. Но еще смелее оказались женские пальцы: они скользнули вниз по его груди, миновали пупок, коснулись живота — и нежно обвили твердый и внушительный символ мужской силы.
Тело Ника дернулось, как от удара электрического тока. Из горла вырвался хриплый стон. Он повернул Абигейл на спину и, опираясь на руки, распростерся над ней во всю длину ее соблазнительного тела. Пока он выполнял эти несложные действия, она успела пошире раздвинуть под ним ноги, и рукой направить его вздыбившийся жезл в свою, с готовностью распахнувшуюся, влажную расщелину.
Когда Ник начал медленно, сдерживая нетерпение, входить в нее, их взгляды скрестились, и оба увидели в глазах друг друга дикое желание, неуправляемую страсть и бесконечную нежность.
— Не этого ли ты хотела, Абигейл? — услышала она над ухом его прерывистый шепот. — Не этого ли ты...
— О да! Я всегда... — Не переставая говорить, она делала плавные и тоже нетерпеливые движения низом живота навстречу мужчине, чтобы облегчить и ускорить его спуск в долину любви. — Я всегда хотела этого... Всегда.
Через секунду, когда он проник в нее полностью, женщина тихонько вскрикнула, обхватила его за плечи и с силой потянула на себя. Они сразу и без труда вошли в самый древний ритм человечества. Их встречные движения были отточенными и слаженными, будто оба знали и любили друг друга не один год. Вскоре эти движения стали походить на размеренные нежные удары, которые наносились сверху вниз и снизу вверх все быстрее и быстрее и становились все резче, грубее, неистовее...
И он, и она ничего больше не произносили, ничего не говорили друг другу. Потому что слова были уже не нужны. Потому что на смену им пришли другие звуки, и они в этот миг были понятнее любых слов. Влажные звуки поцелуев, прерывистое дыхание, гортанные рыки и стоны, усиливающийся схлест тел и бесстыдные, хлюпающие шлепки... Это были звуки любви, из которых во все времена рождалась самая сладкая, самая неумирающая музыка на земле.
Прошло еще несколько мгновений, и Абигейл внезапно почувствовала, будто где-то глубоко внутри нее вспыхнуло пламя, и тотчас нестерпимый жар стал стремительно растекаться по всему телу, заполнять все его клетки.
В этот же миг обжигающий жар почувствовал и ее неутомимый любовник.
Прошла еще секунда, вторая, и вдруг огромная, горячая волна резко взметнула обоих вверх, закружила, завертела, понесла куда-то... Словно в безумной ярости он откинул назад голову, заскрежетал зубами и зычно застонал, а она громко вскрикнула, все ее тело конвульсивно задергалось, и темно-каштановые волосы буйно разметались по ковру, на котором продолжали отплясывать свой таинственный танец отсветы огня, пылавшего в камине...
Потом она свернулась клубочком у него под боком и долго лежала не двигаясь, не в состоянии что-либо сказать или о чем-нибудь подумать. Ник тоже чувствовал себя так, будто впал в прострацию — настолько сильным было пережитое ими потрясение.
Спустя несколько минут Абигейл задремала и вскоре крепко заснула. А еще через некоторое время он заметил, что она вся дрожит. Тихонько тронув ее за плечо, Ник прошептал:
46 
