95 
— Ли — настоящий мужчина, как твой отец, и ты будешь счастлива с ним. Он позаботится о тебе, к он уже давно тебя любит. Я так рада, дитя мое, что наконец-то и ты устроила свою жизнь!
Карлотта спала в моей комнате. Ей были очень любопытны все эти приготовления, и она большую часть времени проводила на кухне, наблюдая за поварами, а когда никто не видел, незаметно окунала в горшочки пальчик, чтобы попробовать на вкус. Они баловали ее там, но я знала, Элен без ума от того, что Карлотта рядом с ней, — она даже научила ее, как вынимать косточки из изюма.
Джаспера, естественно, ее очарование не коснулось. По-моему, он считал ее отпрыском самого дьявола — ее яркие одежды и очевидную красоту он совсем не одобрял. Ей тоже не нравился Джаспер, и она этого не скрывала. Она сказала ему, что сомневается, любит ли его сам Бог, что, думаю, было для Джаспера самым большим потрясением за многие годы.
Ночью она забиралась ко мне в кровать и разговаривала. «Когда я выйду замуж, — сказала я ей, — тебе больше нельзя будет спать со мной. Я буду спать в свадебных покоях, как все остальные невесты».
Она с вниманием выслушала мой рассказ.
— А когда я выйду замуж? — поинтересовалась она.
— Ну, до этого еще далеко, — сказала я.
— А у тебя будет ребенок? — спросила она.
— Не знаю.
— Обещай!
— Обещать что?
— Что когда у тебя появится ребенок, ты все равно будешь больше любить меня!
— Я всегда буду любить тебя, Карлотта!
— Нет, больше всех, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты больше всех любила меня!
— Ну, нельзя такого обещать. Тебе придется подождать и убедиться самой.
Она задумалась и вскоре, продолжая размышлять на эту тему, заснула.
Мне подарили много подарков. Кристабель сшила несколько прелестных наволочек с изумительной вышивкой — она это хорошо умела делать. Вышитое белье я получила от Эмили Филпотс и Салли Нулленс, которые были вне себя от счастья, предвкушая появление новых детишек. Моя мать подарила мне рулон прекрасного шелка, из которого можно было сделать чудесные платья.
Один подарок привез мне домой какой-то нарочный, который не стал ждать ответа и не сказал, кто послал его. Это был плоский квадратный пакет. Буквально сгорая от любопытства, я отнесла его к себе в комнату и открыла.
Внутри находилась картина, написанная нежными красками и изображающая площадь Святого Марка в Венеции и ту лавку, где я купила себе туфли. Я сразу догадалась, кто послал ее, но даже если бы я сомневалась, то в углу стояли инициалы, при виде которых вновь ожили старые страхи, — Б. Г.
Я чуть не упала в обморок. Что бы это значило? Ясно, что это напоминание. Гранвиль говорил мне, что он все еще вхож в мою жизнь и что я еще не избавилась от него.
Картина лежала на моей кровати. Я отвернулась от нее: я не могла на нее смотреть. С каждой минутой меня все больше охватывали мрачные мысли.
Что еще он может мне сделать? Тогда я подумала, в какую ярость пришел бы Ли, если б узнал об этом. Уверена, он убил бы Бомонта Гранвиля. Один раз он это почти сделал, и за меньшую обиду.
Но Ли никогда не узнает об этом. Я подумала, видел ли кто-нибудь из нашей семьи нарочного? Мать могла бы спросить, что он привез. Можно ли мне показывать картину? «Это от одного человека, с которым мы познакомились в Венеции», — могла бы ответить я. И тогда бы ее увидел Ли, и он заметил бы эти инициалы.
Первым моим желанием было уничтожить картину, но я решила пока этого не делать. Я положила ее в ящик и закрыла сверху одеждой. Через несколько дней я избавлюсь от нее, и, если до тех пор никто не поинтересуется посыльным, значит, никто ничего не заметил.
Я постаралась успокоиться, прежде чем спуститься вниз. Мне удалось совладать с собой, но ужасная тень нависла над моим будущим.
* * *
Нарочного никто не заметил, и о том, что он привез, никаких вопросов не возникло. Несколько дней спустя я разорвала картину и сожгла ее в очаге. Как только я сделала это, то сразу почувствовала себя лучше.
«Это было сделано просто, чтобы позлить меня», — уверяла я себя, но ощущала беспокойство, оттого что Гранвиль знает о моей приближающейся свадьбе. Ли ездил в Лондон, и не было никаких причин держать свадьбу в секрете. Его знали многие, и, естественно, все интересовались, на ком он женится. Я была внучкой генерала Толуорти, хорошо известного воина, который облек себя славой на службе делу короля. Моим отцом был Карлтон Эверсли, близкий друг бывшего короля. Мы очень надеялись, что его имя не будет упоминаться в связи с восстанием Монмута, но, как я поняла, большая часть народа совершенно разочаровалась в нынешнем короле, поэтому мало кто питал к моему отцу враждебные чувства.
95 
