52 
– Я давно догадался, кем вам приходится полковник, – сухо заметил Майкл. – И тот, кто решил сжечь дом вместе с людьми, тоже обо всем догадался. Что заставляет вас скрывать ваши родственные связи?
Гэвин с интересом наблюдал, как переглянулись женщины, молча решая, кто будет отвечать. Ответила Диллиан:
– Есть несколько причин, но ни одна не имеет к этому делу отношения. Мы уже говорили, что отец Невилла неодобрительно относился ко всему, что делал отец Бланш. И к дружбе с моим отцом, без сомнения, тоже. У отца была в некотором смысле… дурная слава. Он родился в благородной, но небогатой семье. Служба в гусарском полку стоила дорого. И он иногда доставал деньги сомнительным способом, но я знаю, что он никогда не совершал бесчестного поступка.
Гэвину хотелось спросить, как же он содержал жену и дочь, но Майкл опередил его:
– Он играл? – Диллиан кивнула.
– Может быть, остались его кредиторы, о которых вы не знаете! – неожиданно для себя спросил Гэвин.
Диллиан задумалась.
– Возможно. Я редко видела отца, и он никогда не обсуждал со мной свои дела. Но ведь он умер несколько лет назад. Почему только сейчас кто-то решил ему отомстить?
– Потому что они только что вернулись сюда. Потому что только сейчас они узнали, кто вы. Объяснений может быть много. Кто занимался делами вашего отца? Нет ли у него каких-нибудь векселей, о которых он не сообщил вам?
– Отец сам вел свои дела, да и было их немного. Он тратил все, что получал. Я не видела никаких векселей среди его бумаг.
– У вас есть его бумаги? Где? – встрепенулся Майкл. Гэвин думал, что они сгорели в доме Бланш, но Диллиан спокойно ответила:
– Наверное, в Лондоне. Я не знала, что мне с ними делать, да и надоело таскать их за собой.
Бланш кивнула:
– Насколько я помню, ты попросила положить их в сейф, но там не оказалось места для всех этих старых бумаг и дневников. Поэтому мы отослали их мистеру Уинфри. Нам следовало бы узнать, не представляют ли они какую-нибудь ценность, но в то время это не имело значения.
Гэвин представил, как Майкл закатил глаза, а ему самому захотелось отшлепать обеих женщин. Военные не хранят книги или бумаги и не таскают их с собой, если они не имеют ценности.
– Необходимо посмотреть эти бумаги. Вы не поинтересовались хотя бы одной из них? – сдерживая раздражение, спросил Майкл.
– Ну, я думала, это не мое дело, – бросив взгляд на кузину, ответила Бланш. – А Диллиан… Диллиан не любит возиться с бумагами.
– По-моему, надо посмотреть эти бумаги или хотя бы убедиться, что они в надежном месте. – Гэвин готов был откусить свой язык за эти неожиданно сорвавшиеся с его губ слова: он сам загнал себя в ловушку.
– Полностью с вами согласен, мой благородный лорд. – Гэвин уловил насмешку в ответе Майкла. – Значит, садимся в карету и мчимся в Лондон?
От ответа Гэвина избавила Диллиан:
– Это мои бумаги. Я возьму их. Мы не знаем, может быть, именно их хотел уничтожить поджигатель. Пусть Бланш остается здесь, в безопасности.
– Диллиан, боюсь, это неразумно. Гэвин и Майкл молча ждали.
– Почему? – посмотрела на кузину Диллиан.
– Некоторые книги я положила в сейф в городском доме. – Она помолчала. – Я раньше никогда им не пользовалась. Мне пришлось записать шифр.
Бланш виновато посмотрела на Гэвина, как бы прося у него прощения. Он молчал. Она вздохнула.
– Шифр был записан на листочке, который я хранила в моем дневнике.
– В дневнике? – в один голос переспросили Майкл и Диллиан.
Бланш кивнула:
– В дневнике, который сгорел.
Глава 17
Заявление Бланш обескуражило их. Была глубокая ночь. Они все страшно устали и решили лечь спать, чтобы подумать над возникшей проблемой утром. Только Диллиан понимала, что проблема не разрешится сама собой, если не сделать решительного шага в нужном направлении. Она видела выражение лица маркиза. Он потребует, чтобы они убрались отсюда и оставили его в покое.
В душе она оправдывала его. Они с Бланш были ему абсолютно чужими. Они нарушили его уединение. У него наверняка были более важные дела, чем преследование их неизвестных и, возможно, воображаемых врагов. Поставив себя на его место, она перестала испытывать к нему неприязнь.
Что касается ее самой, то она может сесть в почтовую карету и уехать в Лондон, найти бумаги отца, сжечь их и встретиться лицом к лицу со своими врагами. Но оставалась Бланш. За кем бы ни охотился тот поджигатель, для Бланш он был опасен. С этим Диллиан не могла смириться. За Бланш она могла бы отдать свою жизнь. Бесполезную жизнь. Другое дело – Бланш. Ради их матерей, ради ее самой, ради Бланш она сделает все, чтобы ее подруга заняла в жизни место, принадлежавшее ей по праву.
52 
