Особенно,... 
65 
– Тебе, должно быть, неуютно в праздники, – сочувственно произнес Маркус. – На Рождество, например.
– Нет, теперь уже нет. – …Еще бы – после Дуайта. Никогда ей больше не будет так плохо на Рождество, как было там, где бы она ни очутилась. – К этому быстро привыкаешь.
– Ты храбрая девушка, Грейс. – …Куда храбрее, чем он думает. Много храбрее.
После обеда тем же вечером они заглянули в бар – он случайно обнаружил прелестное заведение со старинным проигрывателем и пластинками в духе пятидесятых. А в воскресенье они гоняли на велосипедах вокруг озера. Был чудный июньский вечер, все вокруг цвело. И Грейс ничего не могла с собой поделать – невзирая на все зароки, ей было хорошо рядом с Маркусом. Он был с ней очень терпелив, не торопил события. Казалось, он понимает, что ей нужно время – и еще много ласки, теплоты и заботы. Но он с радостью проводил время в ее обществе и ограничивался лишь редкими поцелуями. Это был первый мужчина, который поцеловал ее после отца. И пусть сначала она пугалась и сжималась в комок, но со временем вынуждена была признать, что ей это нравится.
Но Марджори кудахтала, словно квочка, когда Грейс вернулась домой, проведя с Маркусом субботний вечер, – они покупали вместе подержанное оборудование для его новой студии. Он уже получал заказы от агентства «Свенсон», и им были весьма довольны. Он был по-настоящему талантлив. «Пользуйся моментом, детка, – говорила с улыбкой Шерил. – Он тут надолго не задержится. Пари держу, еще в этом году он устроится в Нью-Йорке или в Париже. Он слишком талантлив, чтобы засидеться в Чикаго».
Но у Марджори было на уме совсем другое. У нее было много подруг среди коллег по всему миру. И одна ее детройтская подруга сообщила ей про Маркуса нечто весьма зловещее.
– Она рассказывает, что он несколько лет назад изнасиловал девушку, Грейс. Гляди в оба. Я ему не верю.
– Это чепуха! Он все мне об этом рассказал. Ей было шестнадцать, а выглядела она на все двадцать пять. Маркус говорит, что это она изнасиловала его. – Он сказал, что девушка сама сорвала с него одежду. Это было четыре года назад, когда он был еще наивен и глуп. Рассказывая об этом Грейс, он казался искренне смущенным.
– Ей было тринадцать лет, и ее отец пытался засадить Маркуса в тюрьму! – жестко произнесла Марджори. Ох, как не любила она такие истории! Но рассказы о совращении фотографами юных моделей были делом совершенно обычным. – Вероятно, Маркус чудом выпутался тогда. Возможно, были и другие случаи – вроде того, с этой шестнадцатилетней. К тому же Элоиза говорит, что он снимал порнуху, чтобы расплатиться за квартиру. И мне он вовсе не кажется таким уж милягой.
– Это бред собачий! – Грейс решительно защищала его. Нет, он вовсе не такой. Уж она-то знает. Если она и научилась чему-то за все эти годы – так это распознавать людей. – Завистники всегда распускают сплетни. Может, твоя Элоиза сама по нему сохла, а он внимания на нее не обращал, вот она и взбесилась.
Грейс раздражала несправедливость Марджори по отношению к Маркусу. Он этого не заслужил. Все-таки Марджори порой жестока к людям. Ну прямо настоящая наседка, защищающая выводок от ястреба! Но Грейс не нуждалась в такой непрошеной защитнице.
– Элоиза не такого сорта девочка, – в свою очередь, вступилась Марджори за свою детройтскую подружку. – А тебе бы надо быть поосторожнее. Ты недостаточно хорошо знаешь парней, чтобы распознать подонка.
– Да ты соображаешь, что говоришь? – вспылила Грейс. Впервые она по-настоящему рассердилась на Марджори. Глаза ее горели. – Он порядочный человек! Кстати, он всего лишь целовал меня.
– Прекрасно. Рада за тебя. Я просто хочу, чтобы ты знала: у этого парня подмоченная репутация. Запомни это, Грейс. И не глупи.
– Спасибо за заботу, – раздраженно бросила Грейс. А пять минут спустя пошла к себе и в сердцах грохнула дверью. Что за гадости наплели ей про бедного Маркуса! Но у людей этих профессий случаются такого рода стычки. Безработные модели «наезжали» на фотографов, а фотографы, которым «не обломилось», оговаривали девушек, обвиняя их в наркомании и безнравственности. Модели часто утверждали, что их изнасиловали. Историй такого рода из уст в уста передавалось предостаточно, и Грейс знала об этом. Впрочем, как и Марджори. Не следовало ей прислушиваться к сплетням. А насчет порно – так это просто злобная клевета! Маркус как раз недавно рассказывал, что работал вечерами официантом, чтобы расплачиваться за свою детройтскую студию. Он ни словом не обмолвился о порноснимках. Грейс нутром чуяла, что это самый настоящий оговор. Он был слишком открытым и прямым человеком, он так честно признавался ей в своих прошлых грехах и ошибках. Она никому еще не доверяла так за последние годы, как Маркусу.
65 
