96 
«Мерседес» отъехал от тротуара, словно космический корабль, покидающий стартовую площадку. Удобно устроившись на сиденье, Чапел с надеждой подумал, что гостеприимство немецких властей не ограничится эффективной транспортной службой.
Немецкая столица — оживленный растущий город, в котором постоянно что-то возводится. Строительные краны делили горизонт на сотни вертикальных полос. Любое здание, сооруженное не в последние два года, было, по крайней мере, отремонтировано и заново покрашено.
Внезапно городской пейзаж резко закончился и их обступил обширный лесопарк, прорезанный дорожками и усеянный лотками мороженщиков. Тиргартен был берлинским подобием нью-йоркского Центрального парка, а вернее, если уж быть исторически точным, его предшественником, возникшим на триста лет раньше своего американского собрата. Машина летела на полной скорости по улице Семнадцатого июня. Мимо промелькнула воздвигнутая в центре Тиргартена триумфальная колонна, на вершине которой парила золоченая статуя богини победы Виктории. Впереди виднелись Бранденбургские ворота, украшенные квадригой. Объезжая их, машина замедлила ход, и Чапел заметил отель «Адлон» — излюбленное место богатых и знаменитых представителей Третьего рейха, — сейчас восстановленный и превращенный в пятизвездочную гостиницу. Снова прибавив газу, шофер понесся по Унтер-ден-Линден, некогда самому фешенебельному бульвару Берлина, где по приказу Геббельса срубили знаменитые липы, а вместо них установили крылатые свастики на каменных постаментах.
Здание федерального суда возвышалось над площадью Александерплац. Огромное правительственное здание, один из неоклассических шедевров Шинкеля, украшали впечатляющие дорические колонны, монументальный цоколь и эспланада, в точности копирующие Парфенон. Лейн провел их внутрь. На лифте они поднялись на второй этаж. Пол, облицованный каррарским мрамором, был отполирован до блеска. Гулко разносящийся стук их каблуков словно служил предупреждением всем честолюбивым ревнителям закона. Лейн открыл какую-то дверь без таблички и, придерживая ее, пропустил вперед Чапела и Сару.
— Этот судья крепкий орешек, — предупредил он. — Удачи.
Не говоря больше ни слова, он жестом предложил им пройти через приемную в кабинет судьи.
— Ганс Шумахер говорил мне о записи, — огорченно произнес судья Манфред Визель, выключая видеоплеер, — но не предупредил, что все так скверно.
— Рад, что вы тоже видите здесь угрозу, — заметил, приободрившись, Чапел. — Ясно, что этот тип в кадре имеет в виду…
— Угрозу? — прервал его Визель. — Да нет же, я имел в виду вовсе не угрозу. Я о качестве записи. Она даже хуже, чем ее описал мой эмоциональный коллега.
Визель являлся председателем федерального суда, и поэтому с официальными межправительственными запросами, связанными с нарушениями закона, следовало обращаться именно к нему. Его кабинет был в точности кабинет Фауста — гнетущее сочетание полированного дерева, темных бархатных штор и оконных витражей.
— Дайте мне посмотреть ходатайство по этому счету, — произнес он, разве что не прищелкнув пальцами.
Чапел вручил ему бумаги:
— Могу сообщить, что правительство США приняло решение заморозить счета Благотворительного фонда Святой земли.
— Вот как? — Откуда-то из рыжей шевелюры Визель извлек очки и погрузился в изучение ходатайства. Ему было пятьдесят, худощавый человек с раздражающим фырканьем. Закончив чтение, он проворчал: — Это все?
— Да, — ответил Чапел.
— И больше ничего нет?
Чапел снова кивнул.
Визель покачал головой, словно был не только огорчен, но и разочарован.
— В мои обязанности входит определить законность ваших требований с точки зрения германского права, — произнес он. — Я не ясновидящий и не предсказатель. Суду требуются факты, и только факты. — Он бросил бумаги на стол перед Чапелом. — Вы говорите мне, что человек на записи угрожает. Лично я считаю, что это просто разглагольствование. А вдруг это не что иное, как запись программы телеканала «Аль-Джазира»? Да, кого-то она может обеспокоить, но я не вижу оснований трактовать это как угрозу и тем более не вижу связи с Фондом Святой земли. Факты. Дайте мне факты!
Сара подошла ближе к Манфреду Визелю и улыбнулась ему. Согласно его краткой характеристике, полученной из ЦРУ, он питал слабость к женскому полу: в его суде успешность действий женщин-прокуроров почти в три раза превышала аналогичный показатель среди мужчин.
96 
