Особенно,... 
117 
– А, – деланно засмеялся Панфилов, – вот ты и появился. Знаешь, водку пить сегодня поздно, но, как понимаю, если бы у тебя не было дела, то не позвонил бы. Встретиться хочешь?
– Да.
– Ты у брата живешь?
– У тебя что, телефон уже без определителя? – хмыкнул комбат.
– Откуда ты звонишь?
– Неважно. Но встретиться мне в самом деле надо.
– Приезжай ко мне в управление, как в прошлый раз.
– Нет, давай в кафе «Вернисаж». Помнишь, где мы с тобой коньяк пили?
– В самом кафе или снаружи?
– Снаружи.
– Когда?
– Прямо сейчас.
Борис Рублев не очень-то хорошо знал Питер-ресторанный, но кафе «Вернисаж» запомнилось ему. Во-первых, они с Василием и впрямь пили там коньяк, а во-вторых, он совсем недавно проехал возле сияющей неоном вывески.
– Жди здесь и ничего не бойся, – Борис Иванович, захлопнув дверку машины, насвистывая, запустив руки в карманы, пошел по слабо освещенному тротуару.
Наташа даже не успела спросить, куда и зачем. Она вновь почувствовала себя уставшей.
Первая свежесть после душа уже прошла, да и возбуждение от внезапного побега отдалилось.
Рублев держался настороже. Почему именно – он и сам не мог бы сказать, но чувствовал, опасность приближается, только не знал пока, с какой стороны. Он свернул за угол и остановился под вывеской кафе. Витрину прикрывала толстая труба-поручень, выкрашенная в ярко-красный цвет. Немного подумав, комбат уселся на нее и принялся ждать.
На Василия Панфилова Борис Рублев вполне мог положиться.
Тот во время совместной службы не раз выручал его. Но, несмотря на множество оказанных друг другу услуг, отношения между ними оставались достаточно прохладными. Никогда не существовало между теперешним отставным майором и кабинетным полковником, каким стал теперь Василий, настоящей теплоты отношений.
«Хотя, – подумал комбат, – выбирать мне не приходится. Если кто и может сейчас мне помочь, то только Василий».
Он чувствовал тяжесть денег, лежащих в полиэтиленовом пакете. Ожидание оказалось недолгим. В переулок на солидной скорости въехала черная «волга» с антенной радиотелефона на крыше и резко затормозила рядом с Рублевым. Он все так же продолжал сидеть на поручне, когда на тротуар ступил полковник Панфилов. Одет он был в штатское – черный плащ, начищенные до зеркального блеска туфли, недавно выбрит, недавно пострижен – типичный лоск столичного офицера. Но как-то странно смотрел Василий на Бориса, как-то странно подал ему руку и слишком рьяно пожал ладонь Рублева. Улыбка, как он ни старался – получилась вымученной.
И тут комбат чуть скосил глаза.
«Нет, это не совпадение, – подумал он, и глянул в оба конца переулка, где появилось по одной легковой машине. – Нужно держать ухо востро», – подумал он и исподлобья посмотрел на своего приятеля.
– Какие у тебя проблемы?
– Давай так, – отвечал комбат, – выложи мне сначала свои проблемы, а я попробую ответить.
– Почему?
– Потому что мне не нравится, как ты на меня смотришь.
– А как я должен на тебя смотреть? – взбеленился Василий. – Ты приезжаешь ко мне, рассказываешь какую-то небылицу про своего брата и обманом выуживаешь у меня сводку происшествий. А потом выясняется, братец-то твой в банке сказал, что едет к тебе. Пока его не было… Да что я тебе рассказываю, ты наверняка, больше моего знаешь, иначе бы мы с тобой на улице не разговаривали.
– И ты поверил?
– Нет, Борис, я не хочу сказать, что вы с ним заодно, но стань на мое место.
– Ты думаешь, Андрей ограбил банк?
– Да. Тот самый, в котором работал. Борис, четыре миллиона – большие деньги, и я не знаю никого, кто бы мог устоять против такой суммы, даже ты, даже я.
– И ты, конечно же, приехал не один?
– У тебя, Борис, есть всего лишь три минуты, – Василий мельком взглянул на часы, – после этого если ты не расскажешь мне все, что знаешь, мне придется тебя задержать.
– Я уже заметил твоих людей.
– Рассказывай.
– Ты мне не поверишь.
– Я готов выслушать, а это уже немало.
– Андрей здесь ни при чем, его просто подставили.
– Это не объяснение.
– С меня его достаточно.
– Я не могу что-то брать на веру.
– Ты просто отупел, Василий, за последние годы, если считаешь, что мой брат способен на это.
– Я его почти не знал, видел два раза в жизни и оба раза на пьянках, когда он напивался, как свинья.
– Ты был не лучше, Василий.
117 
