Особенно,... 
30 
— А ты думала, он упал в придорожную канаву с ночной рубашкой в кармане?
Розамунда вывела их из спальни и плотно затворила дверь, не сомневаясь, что Бренд сейчас еле сдерживает смех.
— У мистера Акентвейта наверняка есть лишняя.
— Сет Акентвейт на шесть дюймов ниже его и гораздо худощавее.
— А говорят, у ангелов нет…
— Замолчи!
— Саки Давенпорт, — одернула ее миссис Эллингтон, покачав головой, но глаза ее весело заблестели, — порой ты меня удивляешь.
Саки только посмеялась в ответ.
— Кто же снял с него мокрую одежду и уложил в постель?
Розамунда заперла дверь и двинулась вниз по лестнице.
— Мистер Акентвейт и Том отнесли его в кровать, а мы с миссис Акентвейт раздели его и растерли насухо. Надеюсь, вы не станете об этом болтать? Начнутся кривотолки.
— Конечно, мы будем молчать, — заверила ее мать. — И Хестер Акентвейт тоже. Она рассказала только мне, потому что решила, что мать должна знать такие вещи.
«Какие вещи?» — едва не потеряв самообладание, подумала Розамунда.
Мать поцеловала ее в щеку — чуть крепче, чем обычно.
— Береги себя, милая.
— И все-таки кто он такой? — спросила Саки. — Ангел?
— Обычный мужчина, — твердо произнесла Розамунда, провожая мать с сестрой к парадной двери, — только и всего.
Миссис Эллингтон с дочерью сели в экипаж, и он со звоном покатил по дорожке. «Я стала отличной лгуньей», — подумала Розамунда, махая им вслед рукой.
Как только коляска скрылась за поворотом, девушка облегченно вздохнула и привалилась спиной к стене. Замышляя свой план, она и представить не могла, что ей придется принимать мать в доме, в котором она грешила! Ее так и подмывало убежать наверх, чтобы…
Да просто так.
Улыбнувшись, Розамунда поняла, что хочет посмеяться над случившимся вместе с Брендом. Ангел? Конечно, он ангел. Однако его не мешает как следует покормить. Он это заслужил.
Они с Джесси прикидывали, что можно приготовить на скорую руку, когда дверь кухни распахнулась. Розамунда вздрогнула, решив, что вернулись мать с сестрой. Но в помещение влетела Диана, графиня Аррадейл. В шикарном вишневом костюме для верховой езды с отделкой из золотой тесьмы, она сердито похлопывала по ладони расшитыми жокейскими перчатками, посверкивая драгоценными перстнями.
— Добрый день, Джесси, — кивнула она засуетившейся горничной, потом обратила суровый взгляд на Розамунду:
— Мне надо с тобой поговорить.
Сестры были одного роста и комплекции, но Диана казалась выше за счет своей царственной осанки, как будто титул пэра приподнимал ее над землей. Конечно, здесь сказывалась еще и любовь к высоким каблукам, которые были даже на ее жокейских сапогах. Она решительно зашагала прочь из кухни, цокая каблучками, полагая, что Розамунда пойдет за ней. Сестра так и сделала, покосившись на горничную и с унылым видом приготовившись выслушать уничтожающую лекцию о трусости.
В гостиной Диана бросила на диван свои блестящие перчатки и мужскую треуголку, открыв взору рыжеватые волосы более яркого оттенка, чем у Розамунды, уложенные в высокую затейливую прическу.
— Ты сбежала!
— Да, — кротко откликнулась Розамунда.
— Как ты могла? Все шло как по маслу. По крайней мере двое мужчин лихорадочно искали Колумбину.
Вчера Розамунда была бы совершенно раздавлена, но сейчас с трудом сдерживала улыбку.
Диана тотчас внимательно посмотрела на Розамунду и села.
— Что ты затеяла? — спросила она.
— Ребенка, если повезет, — судорожно сглотнула Розамунда.
— Что? Так ты ушла не одна? С кем же?
— Я ушла одна, — прошептала сестра, усаживаясь напротив, — а его нашла на дороге. — Она с готовностью поведала кузине о своем приключении.
Диана даже рот открыла от удивления.
— И ты думаешь, что этот тип безопаснее моих гостей? Слушай, Роза, да ты совсем рехнулась! Он задушит тебя и утащит из дома фамильное серебро!
— Нет! Он джентльмен, у него отличные манеры.
— У бандитов тоже бывают отличные манеры. — Она резко встала. — Мне надо на него взглянуть…
— Нет. — Диана замерла, потом вопросительно взглянула на подругу. — Я не хочу, чтобы ты вмешивалась, Диана.
— Это пока еще мой дом.
Розамунда только сейчас вспомнила об этом и умоляюще выдохнула:
— Прошу тебя!
Диана прищурила свои голубые глаза:
— Ты что-то задумала.
— Конечно, задумала! Я задумала… — оказалось не так-то просто произнести это вслух, — изменить мужу. — Впрочем, она не чувствовала себя изменницей.
30 
