Особенно,... 
41 
Лина прекрасно видела, как изменилось выражение лица Гадеса, как его черты словно отвердели. Что случилось? Это было не слишком логично, однако Лине вдруг подумалось, что вот эта сторона Гадеса — облик сурового, бесчувственного бога — представляет всего лишь маску, за которой он прячется, как улитка в своей раковинке. Но почему?
Merda! От таких мыслей Лине захотелось дать себе по лбу, чтобы выбросить всю эту ерунду из головы. С чего это вдруг ее дисциплинированный, организованный ум ударился в романтические домыслы? Впрочем, Лина уже знала ответ на этот вопрос. Все дело было в том проклятом нарциссе... — Над столом повисло неловкое молчание.
«Думай, прежде чем сказать что-нибудь», — приказала себе Лина.
И, глубоко вздохнув, сделала новую попытку.
— Ты так интересно рассказывал о малахите! Я вообще не слишком много знаю о свойствах камней. — Лина посмотрела вверх, на бриллиантовое сияние люстры. — Например, я нахожу бриллианты прекрасными, но об их свойствах мне абсолютно ничего не известно.
— Алмаз — очень сложный камень. — Гадес тоже посмотрел вверх, и, когда начал говорить о драгоценном камне, его голос снова потерял резкость и обрел теплоту. — Алмазы исцеляют, дают храбрость и силу. Если воин всегда носит при себе алмаз, его физическая сила может многократно увеличиться, и именно поэтому в некоторых культурах смертных принято было, отправляясь на войну, надевать украшенные серебром нарукавные повязки, в которые были вшиты алмазы.
— А я-то всегда думала о бриллиантах, что они просто лучшие друзья девушек, — сострила Лина.
— Ты предпочитаешь другим драгоценностям бриллианты? — спросил Гадес.
Лина чуть было не брякнула: «Да!», но внимательный взгляд Гадеса остановил ее. Что-то в его глазах подсказало Лине, что нужно более тщательно обдумать ответ. Она сжала губы и ненадолго задумалась.
Честно говоря, у нее было не слишком много бриллиантов. А точнее, бриллианты, которые ей доводилось носить, были подарками ее бывшего мужа. Лина нахмурилась, вспомнив свое прекрасное, очень дорогое обручальное кольцо с крупным бриллиантом в затейливой сверкающей оправе, — это кольцо стало скорее символом цепей, нежели преданности и верности. Бриллиантовые серьги были подарены Лине в качестве извинения после одной из пьяных тирад супруга, решившего, что растущая популярность хлебопекарни Лины оскорбительна для него. Бриллиантовое ожерелье и безвкусное коктейльное кольцо принадлежали его матери — пустой безвольной особе, никогда не любившей Лину. Каждый раз, когда Лина надевала что-нибудь из этих драгоценностей, она как будто приковывала себя к холодной, отстраненной семье своего мужа. И соответственно, как только она перестала быть его женой, она перестала носить все эти украшения.
Когда же она сама покупала украшения для себя, она никогда и не думала о бриллиантах. Лина улыбнулась, вспомнив чудесные длинные серьги, которые она подарила себе на прошлый день рождения. Да, эти камни она могла с уверенностью назвать любимыми.
— Аметист, — твердо сказала Лина. — Мой любимый камень — аметист. А какими он обладает свойствами?
Гадес был удивлен, но нельзя сказать, чтобы недоволен.
— Аметист — духовный камень. Это камень мира. Он гасит страхи и пробуждает надежды. Аметист успокаивает душевные бури. Он всегда поможет справиться с угрозой. Весьма мудро выбрать аметист своим талисманом.
— Приятно узнать все это, — улыбнулась Лина. — Значит, не удивительно, что он мне всегда нравился.
Красота богини просто ошеломляла Гадеса. Когда Персефона улыбалась, она сияла ярче бриллиантов над их головами.
Он вдруг забыл и о красоте богини, и о ее бесконечном очаровании. Его влечение к Персефоне было примитивным, желание — грубым. Гадес почувствовал, как шевельнулась в нем давно задавленная страстность, желание, которое, как он думал, похоронено много тысячелетий назад... но тут оно вдруг распрямилось и задышало... Гадес ощутил себя бессильным перед наплывом незнакомых чувств.
— Аметист безупречно подходит к твоим глазам.
Голос бога прозвучал вдруг хрипло, с опасным сексуальным оттенком. Тело, в котором находилась Лина, ответило на это так же стремительно, как и душа, и Лина заглянула в глубину глаз бога.
— Спасибо, Гадес. — На этот раз опыт взял верх, и Лина не запнулась и не покраснела.
А Гадес был ошеломлен бешеным жаром, охватившим все тело. Персефона, похоже, и не знала, в какой соблазн его вводит. Она привыкла к вниманию мужчин, хоть смертных, хоть бессмертных, но она ведь совсем не знала повелителя Подземного мира... Она не могла знать, как это болезненно и тяжело для него: видеть ее вот здесь, перед собой, такую юную, прекрасную и желанную. Но вместе с пробуждением страсти ожила и древняя пустота, напомнив о вечном различии между Гадесом и другими бессмертными. Гадес заставил себя отвести взгляд от волшебных глаз Персефоны.
41 
