Особенно,... 
46 
Потом взял меня за подбородок и повернул мою голову из стороны в сторону. Ух, чего только мне стоило вытерпеть его прикосновения. Но я стойко дожидалась своего часа, не знаю вот только, плохого или хорошего.
Герцог брезгливо вытер пальцы о свой костюм:
— Ты мне не нравишься. Не люблю тощих баб, — и захохотал.
Следом за ним захохотала вся его свита. И что самое интересное, мне тоже очень захотелось к ним присоединиться. Только немного по другой причине. Вот уж в чьем вкусе я быть совершенно не хотела! Но я сумела вовремя сдержать себя — черт знает этих самодуров. А вдруг передумает?
Но оказалось, что радость моя была преждевременной: если я не во вкусе герцога, то вовсе не значит, что не найдется других желающих. Рот герцога скривился в усмешке:
— Позовите Лайса.
Ну, наконец-то! — сердце радостно застучало, но я постаралась сохранять спокойствие — Лайс меня обязательно спасет!
В зал вошли сеньор Лайс и… Мэтт. На поясе Мэтта висел клинок, который я выбросила в траву. Молодец! Значит, сообразил подобрать оружие, нашел сеньора и предупредил. И они сразу бросились меня выручать!
Лайс и Мэтт низко поклонились герцогу. Мэтт при виде меня весь просиял, а сеньор Лайс даже не взглянул в мою сторону. Сердце сжалось в каком-то нехорошем предчувствии.
Герцог начал орать на Лайса, угрожая за обман отправить на плаху не только его, но и всю его семью. Лайс стоял молча, не поднимая глаз. И куда только делся гордый независимый и сильный вельможа, каким я привыкла его видеть? Я подумала, что, наверное, он боится за жену и сына. А, может, и за меня?
Наконец, герцог успокоился:
— Сеньоры, Лайс поступил нечестно, утаив военную добычу. Я восстанавливаю справедливость, конфискуя пленницу. Но, поскольку, мне она не нужна, предлагаю купить ее любому желающему. Кто больше даст — тому она и достанется.
Наверное, этого ему показалось мало, потому что он поглядел на меня и, мстительно ухмыляясь, добавил:
— Я думаю, покупатель не останется в убытке. Когда девка ему надоест, он сможет легко ее перепродать.
И аукцион начался. Вельможи называли сумму, за которую они хотели бы приобрести меня. Цена поднималась все выше, а Лайс молчал. Я подумала, что может быть, он назовет свою ставку последним? Герцог тоже, по-видимому, обратил внимание на молчание моего сеньора:
— А ты что, уже наигрался? Хочешь друзей порадовать?
У меня остановилось дыхание. Я ждала, что скажет Лайс. А он все так же избегал моего взгляда.
Наконец, он ответил:
— Вы правы, Ваша светлость.
Такого предательства я не ожидала. Я почувствовала, что глаза наполняются слезами. Нет, только не это! Я не должна показывать свою слабость. И вдруг мне стало все безразлично. Откуда-то издалека послышался крик Мэтта:
— Ты предатель. Я тебя ненавижу! Я сам ее выкуплю!
В зале раздался смех. Я подняла взгляд на Лайса, и машинально отметила, что он побелел, как полотно:
— Ваша светлость, я могу быть свободен?
Герцог небрежно махнул рукой — иди. И повернулся ко мне:
— Как видишь, не особенно ты ему и нужна.
Он приказал Мэтту:
— А ты останься. Не вредно поучиться у взрослых не раскисать от первой же попавшейся юбки.
Я подумала: хорошо, что вы не догадываетесь господа, что зря меня не связали. Единственное, что меня сдерживало, это присутствие Мэтта. Я знала, на чьей стороне он будет в отличие от своего сеньора. Поэтому попробую дождаться более подходящего момента.
Но торги уже завершились. Мой хозяин усмехаясь остановился напротив меня, и я удивилась: это оказался тот самый «хлыщ» из цирка. Мало же я тебе доставила неприятностей! Я уже с интересом смотрела на сеньора. А тот приблизился и в несколько рывков освободил меня от платья. То ли решил так повеселить вельмож, то ли унизить меня? Я осталась в одном нижнем белье, но мысленно поблагодарила сеньора Крэйга: если придется драться, то в длинных юбках это делать было бы затруднительно.
И тут я с ужасом увидела, как в нашу сторону рванулся Мэтт, на ходу выхватывая из ножен клинок. Я прыгнула ему навстречу и перехватила оружие:
— Уходи отсюда, Мэтт!!!
Сейчас здесь будет жарко. А мальчику еще рано убивать.
А клинок вдруг как будто стал единым целым с моей рукой. Мне даже показалось, что он сам рвался к цели и находил наиболее уязвимые места противника. Я оскалила зубы: никогда еще прежде я не чувствовала в бою такой злости и такого восторга. «Хмырь» пострадал первым. Он рухнул на пол с разрубленной шеей. Потом еще один, следом другой… Я дралась с толпой мужиков и видела, что не я их, а они меня боятся. А мое тело было то телом закаленного воина, то дикого хищника.
46 
