Глава 20

Об удивлении, испытанном Шико, когда он убедился, насколько хорошо его знают в Нераке

Приняв твердое решение незаметно оставить двор короля Наваррского, Шико приступил к укладке своего дорожного узелочка.

Он постарался, чтобы вещей было как можно меньше, следуя тому правилу, что чем легче весишь, тем быстрее идешь.

Самым тяжелым предметом багажа, который он с собою брал, была шпага.

«Поразмыслим, сколько времени понадобится мне, – говорил Шико про себя, завязывая узелок, – чтобы доставить королю сведения о том, что я видел и чего, следовательно, опасаюсь? Дня два придется мне добираться до какого-нибудь города, откуда расторопный губернатор сумеет отправить курьеров, которые мчались бы во весь опор. Скажем, городом этим будет Кагор, Кагор, о котором король Наваррский так много говорит, столь справедливо придавая ему большое значение. Там я смогу отдохнуть, ибо выносливость человеческая имеет пределы. Итак, в Кагоре я буду отдыхать, а вместо меня помчатся вперед лошади. Ну же, друг Шико, не медли, выступай налегке и будь хладнокровен. Ты воображал, что уже выполнил свою миссию, – нет, болван, ты лишь на полпути, да и то неизвестно!»

С этими словами Шико потушил свет, как можно тише открыл дверь и начал на цыпочках продвигаться вперед.

Шико был ловкий стратег. Когда он шел в эту комнату вслед за д'Обиаком, то бросил взгляд направо, бросил взгляд налево, поглядел вперед, поглядел назад и хорошо ознакомился с местностью.

Передняя, коридор, лестница, и, наконец, выход во двор.

Но, не успев сделать в передней и четырех шагов, Шико натолкнулся на какого-то человека.

То был паж, лежавший на циновке за дверью. Он проснулся и заговорил:

– А, добрый вечер, господин Шико, добрый вечер!

Шико узнал д'Обиака.

– Добрый вечер, господин д'Обиак, – ответил он. – Но пропустите меня, пожалуйста, я хочу прогуляться.

– Вот как? Но дело в том, что разгуливать по ночам в замке не разрешается, господин Шико.

– А почему это, господин д'Обиак?

– Потому что король опасается воров, а королева – поклонников.

– Черт возьми!

– Ведь по ночам, вместо того чтобы спать, разгуливают только воры да влюбленные.

– Однако же, дорогой господин д'Обиак, – сказал Шико с самой любезной улыбкой, – я-то ведь ни то, ни другое. Я посол, и к тому же посол, очень утомленный беседой по-латыни с королевой и ужином с королем. Ибо королева здорово знает латынь, а король здорово пьет. Пропустите же меня, друг мой, мне очень хочется погулять.

– По городу, господин Шико?

– О нет, в саду.

– Вот беда: в саду, господин Шико, гулять запрещено еще строже, чем по городу.

– Дружок мой, – сказал Шико, – хочу вас похвалить; для своего возраста вы очень уж бдительны. Неужто вам нечем другим заняться?

– Нет.

– Вы не играете, не влюблены?

– Чтобы играть, господин Шико, надо иметь деньги, чтобы волочиться, нужна любовница.

– Без сомнения, – согласился Шико.

Он стал шарить по карманам. Паж не спускал с него глаз.

– Поройтесь у себя в памяти, милый друг, – сказал Шико, – и бьюсь об заклад, вы обнаружите какую-нибудь прелестницу, которой я вас прошу накупить побольше лент и дать хорошую скрипичную серенаду вот на это.

И Шико сунул пажу в руку десять пистолей, которые не были обрезаны, как пистоли Беарнца.

– Право, господин Шико, – сказал паж, – сразу видно, что вы привыкли жить при французском дворе. Вы так обращаетесь с людьми, что вам ни в чем не откажешь. Ладно, выходите из своей комнаты, только, пожалуйста, не шумите.

Шико не заставил его повторять, он, как тень, выскользнул в коридор, из коридора на лестницу. Но, дойдя до прихожей, внизу нашел офицера дворцовой стражи, который спал, сидя на стуле.

Этот человек всем своим туловищем заслонял дверь. О том, чтобы пройти, нечего было и думать.

– Ах ты негодник паж, – прошептал Шико, – ты это знал и не сказал мне ни слова.

В довершение несчастья, сон у офицера был, видимо, очень чуткий: спящий все время нервно подергивал то рукой, то ногой, один раз он даже вытянул руку, как человек, который вот-вот проснется.

Шико стал осматриваться – нет ли какого отверстия, через которое он благодаря своим длинным ногам и сильным рукам мог бы выбраться наружу, не воспользовавшись дверью.

  169