100
ПОЭТ
- Подумаешь, тоже работа, —
- Беспечное это житье:
- Подслушать у музыки что-то
- И выдать шутя за свое.
- И чье-то веселое скерцо
- В какие-то строки вложив,
- Поклясться, что бедное сердце
- Так стонет средь блещущих нив.
- А после подслушать у леса,
- У сосен, молчальниц на вид,
- Пока дымовая завеса
- Тумана повсюду стоит.
- Налево беру и направо,
- И даже, без чувства вины,
- Немного у жизни лукавой,
- И все – у ночной тишины.
ЧИТАТЕЛЬ
- Не должен быть очень несчастным
- И, главное, скрытным. О нет! —
- Чтоб быть современнику ясным,
- Весь настежь распахнут поэт.
- И рампа торчит под ногами,
- Все мертвенно, пусто, светло,
- Лайм-лайта[50] холодное пламя
- Его заклеймило чело.
- А каждый читатель как тайна,
- Как в землю закопанный клад,
- Пусть самый последний, случайный,
- Всю жизнь промолчавший подряд.
- Там все, что природа запрячет,
- Когда ей угодно, от нас.
- Там кто-то беспомощно плачет
- В какой-то назначенный час.
- И сколько там сумрака ночи,
- И тени, и сколько прохлад,
- Там те незнакомые очи
- До света со мной говорят,
- За что-то меня упрекают
- И в чем-то согласны со мной…
- Так исповедь льется немая,
- Беседы блаженнейший зной.
- Наш век на земле быстротечен
- И тесен назначенный круг,
- А он неизменен и вечен —
- Поэта неведомый друг.
СКОРОСТЬ
- Бедствие это не знает предела…
- Ты, не имея ни духа, ни тела,
- Коршуном злобным на мир налетела,
- Все исказила и всем овладела
- И ничего не взяла.
НАСЛЕДНИЦА
- От Сарскосельских лип…
- Казалось мне, что песня спета
- Средь этих опустелых зал.
- О, кто бы мне тогда сказал,
- Что я наследую все это:
- Фелицу, лебедя, мосты
- И все китайские затеи,
- Дворца сквозные галереи
- И липы дивной красоты.
- И даже собственную тень,
- Всю искаженную от страха,
- И покаянную рубаху,
- И замогильную сирень.
* * *
- Вам жить, а мне не очень,
- Тот близок поворот.
- О, как он строг и точен,
- Незримого расчет.
- Зверей стреляют разно,
- Есть каждому черед
- Весьма разнообразный,
- Но волка – круглый год.
- Волк любит жить на воле,
- Но с волком скор расчет:
- На льду, в лесу и в поле
- Бьют волка круглый год.
- Не плачь, о друг единый,
- Коль летом иль зимой
- Опять с тропы волчиной
- Услышишь голос мой.
ПОСЛЕДНЕЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
- Одно, словно кем-то встревоженный гром,
- С дыханием жизни врывается в дом,
- Смеется, у горла трепещет,
- И кружится, и рукоплещет.
- Другое, в полночной родясь тишине,
- Не знаю откуда крадется ко мне,
- Из зеркала смотрит пустого
- И что-то бормочет сурово.
- А есть и такие: средь белого дня,
- Как будто почти что не видя меня,
- Струятся по белой бумаге,
- Как чистый источник в овраге.
- А вот еще: тайное бродит вокруг —
- Не звук и не цвет, не цвет и не звук, —
- Гранится, меняется, вьется,
- А в руки живым не дается.
- Но это!… по капельке выпило кровь,
- Как в юности злая девчонка – любовь,
- И, мне не сказавши ни слова,
- Безмолвием сделалось снова.
- И я не знавала жесточе беды.
- Ушло, и его протянулись следы
- К какому-то крайнему краю,
- А я без него… умираю.
АНАФЕМА
- Это и не старо, и не ново,
- Ничего нет сказочного тут.
- Как Отрепьева и Пугачева,
- Так меня тринадцать лет клянут.
- Неуклонно, тупо и жестоко
- И неодолимо, как гранит,
- От Либавы до Владивостока
- Грозная анафема гремит.
МАРТОВСКАЯ ЭЛЕГИЯ
- Прошлогодних сокровищ моих
- Мне надолго, к несчастию, хватит.
- Знаешь сам, половины из них
- Злая память никак не истратит:
- Набок сбившийся куполок,
- Грай вороний, и вопль паровоза,
- И как будто отбывшая срок
- Ковылявшая в поле береза,
- И огромных библейских дубов
- Полуночная тайная сходка,
- И из чьих-то приплывшая снов
- И почти затонувшая лодка…
- Побелив эти пашни чуть-чуть,
- Там предзимье уже побродило,
- Дали все в непроглядную муть
- Ненароком оно превратило.
- И казалось, что после конца
- Никогда ничего не бывает…
- Кто же бродит опять у крыльца
- И по имени нас окликает?
- Кто приник к ледяному стеклу
- И рукою, как веткою, машет?…
- А в ответ в паутинном углу
- Зайчик солнечный в зеркале пляшет.
100