Особенно,... 
33 
Маски снимали в полночь, но к тому времени бал закончится, и я не окажусь в положении Золушки.
В дальнем конце зала была красивая широкая лестница, и вместе со всеми мы поднялись по ней наверх, туда, где, держа маску в руке, стояла леди Сент-Ларнстон и приветствовала гостей.
Мы оказались в длинной комнате с высокими потолками. По стенам с обеих сторон были развешаны портреты Сент-Ларнстонов. Изображенные в шелковых и бархатных нарядах, они вполне могли бы принять участие в теперешнем празднике. По всей комнате были расставлены вечнозеленые растения и позолоченные кресла, каких я никогда еще не видывала. Мне хотелось разглядеть все поближе.
Я не забывала о стоящей рядом Меллиоре. По сравнению с другими она была одета очень просто, со своими золотыми волосами и золотом вокруг тонкой талии.
К нам подошел человек в зеленом бархатном камзоле и длинных зеленых панталонах в обтяжку.
— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — сказал он, — но, по-моему, я догадался. Это Златовласка.
Я узнала голос Кима, хотя ни за что не угадала бы его в этом костюме.
— Вы выглядите очень красиво, — продолжал он. — И испанская леди тоже.
— Ким, вы слишком быстро догадались, — пожаловалась Меллиора.
— Да. Мне бы притвориться озадаченным, задать кучу вопросов и уж потом, за секунду до полуночи, угадать.
— По крайней мере, — сказала Меллиора, — вы разгадали только меня.
Он повернулся ко мне, и я увидела сквозь маску его глаза — я легко могла себе представить, какие они сейчас: смеющиеся, с морщинками вокруг них; когда он смеялся, они становились почти не видны.
— Признаю свое поражение.
Меллиора облегченно вздохнула.
— Я полагал, что вы будете здесь с отцом, — сказал он.
— Он себя плохо чувствует и не смог прийти.
— Извините. Но я рад, что это не помешало вашему появлению здесь.
— Благодаря моей… сопровождающей.
— О, так эта испанская красавица вас сопровождает? — Он притворился, что заглядывает мне под маску. — Она выглядит слишком молодо для этой роли.
— Не говорите о ней так, будто ее здесь нет. Ей это не понравится.
— А я так жажду заслужить ее одобрение. Она говорит только по-испански?
— Нет, она говорит и по-английски.
— Она до сих пор ничего не сказала.
— Быть может, она говорит только, когда есть что сказать.
— О, Меллиора, ты упрекаешь меня! Леди из Испании, — продолжал он, — смею ли надеяться, что мое присутствие не оскорбляет вас?
— Нет, не оскорбляет.
— О, теперь я могу вздохнуть свободно. Будет ли мне дозволено сопроводить двух юных леди в буфетную?
— Было бы очень приятно, — сказала я, выговаривая слова медленно и осторожно, потому что боялась, оказавшись среди тех, с кем всегда хотела сравняться, выдать неправильным ударением или выговором свое происхождение.
— Так идемте. — Ким встал между нами, поддерживая нас под локотки и прокладывая путь через толпу.
Мы сели за один из маленьких столиков около помоста, где были накрыты большие столы. Я в жизни не видела так много еды. Пироги и печенье были основным блюдом и у бедных, и у богатых. Но какие пироги, а какое печенье! Печенья были золотисто-коричневого цвета, а пироги — самой причудливой формы. В центре стоял пирог, изображающий аббатство, с башнями и арочным входом. Все его разглядывали, выражая свое восхищение. Пироги украшали фигурки животных, показывающие, какая в них начинка: овечки на «маггети» и «ламми», свинка на «нэттлинах» и крохотные поросята на «таддеджи», означавшие, что начинка сделана из молочных поросят, птички на пирогах с молодой голубятиной. Стояли огромные блюда с топлеными сливками, потому что дворяне, которые могли себе это позволить, всегда ели пироги с топлеными сливками. Было мясо всех сортов: ломти говядины и ветчины, были сардины, по-разному приготовленные — в пирогах и в виде, как мы их тут называли, «фырмамочек», а Педро говорил бабушке, что корнуэльцы так переиначили слово «фурмадо». Сардины подавались с маслом и лимоном и считались испанским блюдом, подходящим для самого что ни есть важного испанского сеньора.
Напитки были всех сортов: дорожное вино, которое мы тут называли «хлебни и отдохни», мед с разными травками, джин и разные вина из заморских стран. Было забавно увидеть среди них Хаггети, подобострастно кланяющегося и совершенно непохожего на того самодовольного дворецкого, что хотел нанять меня на Трелинкетской ярмарке. Подумав, что бы он сказал, если бы знал, что ему приходится обслуживать девчонку, которую чуть не нанял, я едва не расхохоталась.
33 
