Особенно,... 
29 
Прошел уже год, как Джастин Сент-Ларнстон закончил университет, и мы видели его чаще. Нередко я встречала его, когда он ехал верхом через поселок. Теперь следить за поместьем стало его обязанностью, в ожидании того дня, когда он станет его владельцем, эсквайром. Если со мной; прогуливалась и Меллиора, он вежливо раскланивался и даже улыбался, но какой-то рассеянной улыбкой. Встречи с ним озаряли для Меллиоры целый день — она хорошела, погружаясь в приятные мысли.
Ким, который был немного моложе Джастина, все еще продолжал учиться, и я думала о тех днях, когда он закончит университет: может, тогда он будет почаще попадаться нам в поселке.
Однажды мы сидели на лужайке, занимаясь своими вышивками. Я как раз закончила свой девиз и вышивала точку после «захочешь», когда на лужайку прибежала Бесс, Она кинулась прямо к нам и закричала:
— Мисс, ужасные вести с аббатства!
Меллиора побледнела и уронила вышивку в траву.
— Какие вести? — испуганно спросила она, очевидно решив, что что-то ужасное случилось с младшим Джастином.
— Да с сэром Джастином. Его, говорят, удар хватил в кабинете. Приходил доктор. Плохи его дела. Может, и не оклемается.
У Меллиоры явно отлегло от сердца:
— Кто говорит?
— Ну, мистер Белтер слыхал от главного конюха. Говорит, что они там все страсть как переживают.
Бесс ушла, а мы остались сидеть на лужайке, но заниматься рукоделием больше не могли. Как я понимала, Меллиора думала о том, что это будет означать для Джастина. Если его отец умрет, он станет сэром Джастином, владельцем аббатства. Интересно знать, что ее расстроило: известие о болезни или то, что Джастин теперь, пожалуй, окажется еще более недосягаемым, чем прежде?
А следующую новость первой узнала мисс Келлоу. Каждое утро она читала колонку объявлений, потому что, как она говорила, ей интересно узнать о том, кто родился, умер или сочетался браком в именитых семьях, где она служила.
С газетой в руке она вошла в комнату для занятий. Меллиора глянула на меня и незаметно от мисс Келлоу состроила гримаску. Это означало: «Ну, теперь послушаем, как сэр такой-то женился или умер, а когда она у них «служила», с ней там обращались как с членом семьи, что жизнь ее была совсем другой до того, как она опустилась до гувернантки в бедном доме сельского священника».
— Тут кое-что любопытное, — сказала мисс Келлоу.
— Да?
Меллиора всегда проявляла интерес, потому что у бедняжки мисс Келли, часто говорила мне она, так мало в жизни радостей. Пусть равлечется своими высокочтимыми и благородными.
— В аббатстве будет свадьба.
Меллиора не проронила ни слова.
— Да, — продолжила мисс Келлоу в своей обычной медлительной манере, означавшей, что она хочет подольше подержать нас в напряжении.
— Джастин Сент-Ларнстон помолвлен и обручен.
Никогда не думала, что могу так остро почувствовать чужое горе. Мне, в конце концов, было совершенно все равно, на ком женится Джастин Сент-Ларнстон. Но бедная Меллиора с ее мечтами! И даже отсюда я извлекла урок. Глупо мечтать и ничего не делать для осуществления своей мечты. А что сделала Меллиора? Только мило улыбалась, когда он проходил мимо, да наряжалась с особой тщательностью, получив приглашение на чай в аббатство! А он все это время считал ее ребенком.
— На ком он женится? — спросила Меллиора, тщательно выговаривая слова.
— Ну, вообще-то немного странно делать объявление сейчас, — сказала мисс Келлоу, все еще желая оттянуть развязку, — когда сэр Джастин так болен и может в любую минуту умереть. Хотя, наверное, в этом-то и дело.
— На ком? — повторила Меллиора.
Мисс Келлоу не могла больше сдерживаться. — На мисс Джудит Деррайз, — сказала она.
Сэр Джастин не умер, но его парализовало. Мы больше не видели его едущим верхом на охоту или пробирающимся по лесу с ружьем через плечо. Доктор Хилльярд посещал его дважды в день, и самым распространенным вопросом в Сент-Ларнстоне было: «Не слыхали, как он там сегодня?»
Все ожидали, что он того гляди скончается, но он остался жить, и постепенно до нас дошло, что он пока и не думает умирать, хотя разбит параличом и не может ходить.
Услышав о свадьбе, Меллиора удалилась в свою комнату и никого не желала видеть — даже меня, сказав, что у нее разболелась голова, и ей хочется побыть одной.
А когда я все же вошла к ней, она была очень спокойна, хоть и бледна.
29 
