58 
Казалось, он принял это с одобрением: его прикосновения стали смелее, поцелуи все более жаркими и страстными. Она плыла на теплых волнах восторга, и тут мир вдруг запылал. Его руки скользнули по ее спине и бедрам, а потом позволили себе проникнуть дальше.
Она невольно вскрикнула от охватившего ее сладкого томления.
Наслаждение было таким острым, что у нее пылала кожа, словно ее тело было охвачено огнем.
Тянущая боль возникла в самом низу ее живота и между ног. Проснувшееся желание было настолько сильным, что она могла только дрожать и подчиняться ему, а все ее смелые намерения разлетелись, словно сухие листья под осенним ветром. Достаточно было одного его прикосновения — и она становилась податливой как глина. Достаточно было одного его поцелуя — и она теряла голову.
И Клер еще больше потеряла голову, когда он расстегнул пуговички на ее лифе и распустил корсет, освобождая грудь. Мимолетное прикосновение прохладного воздуха обожгло ее нагую плоть, но в следующую секунду она уже снова пылала: его ладонь опять разожгла в ней пожар. Его пальцы дразнили ее сосок, и ощущение было настолько мощным, что у нее подогнулись колени.
Если бы его сильная рука не продолжала ее поддерживать, она, пожалуй, рухнула бы на землю. Словно почувствовав это, он прижал ее к себе еще крепче, продолжая ласки.
Влажное тепло его губ и языка заставило все ее тело сотрясаться от сладкой дрожи, и ее пальмы в его волосах судорожно сжались.
Она застонала, и ее глаза закрыл ни и экстазе. Эдвард проник ей под подол. С мучительной медлительностью его пальцы двигались вверх. Остановившись под коленкой, они долгие секунды резвились там, прежде чем двинуться дальше.
Она вздрогнула, но тут же вздохнула. Эдвард негромко засмеялся, пощекотав ее нагую грудь, а потом снова приник к ней. Клер целиком отдалась в его власть. Кусая губы, она с трудом сдерживала стоны наслаждения.
Ее лиф и корсет скользнули ниже, а Эдвард продолжат осыпать ее разгоряченную плоть поцелуями и ласками. Почти обезумев, она могла только цепляться за него, гладя его волосы и шею, безмолвно приглашая его делать все, что он пожелает, и наслаждаться невероятным блаженством.
Выпрямившись, он теснее прижал ее к себе и снова властно впился в ее губы.
Ее глаза снова широко распахнулись, когда его рука принялась ласкать ее лоно. Клер забилась от новых ощущений. Между ног у нее собралась непривычная влага, а его неожиданное прикосновение вызвало еще более сильное томление.
Ловя ее стоны жадными губами, он повторял движения своего пальца языком: они погружались и выдвигались обратно в ритме, который казался ей почти невыносимым.
И в тот момент, когда ей показалось, что она уже достигла вершины наслаждения, он начал большим пальцем ласкать еще одно невероятно чувствительное место. Кровь оглушительно стучала у нее в ушах, сердце отчаянно колотилось, а дыхание стало прерывистым. Жажда охватила ее, а томление стало до боли острым.
И внезапно она стремительно взлетела вверх, а мир бешено закружился пестрым водоворотом. Восторг наполнял ее. Клер бессильно приникла к Эдварду, а все ее тело сотрясалось от мощного экстаза — первого в ее жизни.
Оглушенная и изумленная, она разорвала их поцелуй и прижалась щекой к его шейному платку. Закрыв глаза, она пыталась прийти в себя.
Только теперь она заметила напряженное состояние его тела, и в особенности плотную выпуклость, которая вдавливалась ей в живот.
«Это его плоть? Ну конечно же!» — поняла она и с дрожью ожидала его дальнейших действий.
Клер подняла голову, и он снова поцеловал ее в губы, медленно и нежно.
— Нам лучше остановиться, — проговорил он, шумно вздохнув, и отступил на шаг.
Взявшись за край распущенного корсета, он поднял его, закрывая ее нагую грудь и плечи. Не успела она опомниться, как он уже зашнуровал ее корсет и застегнул лиф платья.
— Мне… мне следует вернуться, — сказала она, почувствовав сильнейшее желание оказаться как можно дальше от него.
— Как вы понимаете, в этом нет необходимости. Время уже позднее. Я могу вызвать карету.
— Все будут гадать, что случилось, — прошептала она.
— Ну и пусть гадают. — Подведя ее ближе к фонарю, Эдвард внимательно всмотрелся в ее лицо. — Давайте вернемся домой, Клер. К нам домой, в дом, который вы уже должны считать своим родным.
Помолчав, она подняла на него глаза.
58 
