37 
Лейла жаждала поверить в то, что этот красивый мужчина действительно хочет ее, что любовь наконец вошла в ее жизнь.
– Хорошо. Я попробую.
– И все? Чересчур вялая реакция на самую лучшую речь в моей жизни. – Он снова улыбнулся. – Но я смиряюсь с ней.
Лейла прилегла отдохнуть перед работой, а Джеймс занялся фондовой биржей. Ровно в пять часов он закрыл ноутбук и посмотрел на диван, где спала Лейла.
– Эй, тебе пора, – негромко напомнил он.
– Я знаю, – сонно отозвалась молодая женщина.
– Считай меня шовинистом, но я не хочу, чтобы ты работала так поздно.
– Мне тоже не хочется никуда идти. – Лейла зевнула. Она мечтала остаться в номере. С Джеймсом.
– Ты можешь позвонить и сказать, что заболела.
– Нет.
– Можешь.
– Я не хочу подводить работодателя. Хотя… думаю, следует предупредить его, что я больше не буду играть. Возможно, временно. Но мне очень понравился подаренный тобой абонемент, и я хотела бы посещать и репетиции оркестра.
Это был самый лучший комплимент, который она могла сделать. Гордая принцесса наконец-то позволила ему позаботиться о ней.
– Тогда предупреди менеджера, что это твой последний вечер, – предложил Джеймс.
Значит, если он хочет услышать, как играет Лейла, сегодня – его последний шанс.
Когда она отправилась в душ, Джеймс занял ее место на диване. Через пять минут, завернувшись в полотенце, Лейла покинула ванную и подошла к комоду. Она выдвинула ящик и, надев белье, принялась наносить макияж.
Покончив с макияжем, Лейла достала из шкафа свое любимое платье фисташкового цвета и посмотрела на Джеймса.
– Ты не поможешь мне с пуговицами?
– Не-а… – Джеймс смотрел в потолок.
Не сводя с него глаз, Лейла завела руки за спину, пытаясь сама справиться с застежкой.
– Так ты не поможешь? – Повторная просьба прозвучала более требовательно.
Только тогда он соизволил снисходительно кивнуть и сел. Лейла подошла к дивану, повернулась спиной к Джеймсу и приподняла волосы.
– А как насчет «пожалуйста»? – поинтересовался он и увидел, как порозовела ее шея.
– Пожалуйста.
Пальцы Джеймса застегивали пуговицы, а губы его скользили по ее коже. Пуговица, поцелуй, пуговица, поцелуй… Добравшись до самого верха, он усадил Лейлу к себе на колени. Застегнув последнюю пуговицу, он страстно поцеловал ее в шею, возле ушка.
Лейла хотела повернуться, но руки Джеймса крепко держали ее. Ей оставалось только чувствовать и слышать его горячее прерывистое дыхание.
– Я позвоню и скажу, что плохо себя чувствую… – прошептала она.
Желание испытывал не только Джеймс, но и она тоже.
– Нехорошо сообщать об этом в последнюю минуту. – Он отпустил ее.
Не глядя на него, Лейла вышла из номера.
Она не спросила, чем займется Джеймс, пока ее не будет.
Придя в ресторан, Лейла сказала менеджеру, что сегодня вечером состоится ее последнее выступление. Тот вздохнул. Он ждал этого. И не только потому, что ему удалось выяснить, чья она невеста. Лейла играла так, что было ясно: надолго она в ресторане не задержится. Все чаще и чаще клиенты восхищались ее прекрасной игрой. Все тише и тише становилось в зале, когда она выходила на сцену.
– Но вы еще будете к нам заходить? – спросил менеджер.
– Конечно, – ответила Лейла. – Мне очень нравится ваша кухня.
В этот вечер в ресторане было много людей. Лейла играла, как всегда, не поднимая глаз, и все же она почувствовала, когда в зал вошел Джеймс.
Она услышала, как на мгновение смолк гул голосов, словно все увидели известного человека. Ее сердце дрогнуло, а пальцы, которые никогда не пропускали ни ноты, неожиданно замерли.
Джеймс заметил паузу и облегченно вздохнул, когда музыка зазвучала снова.
Метрдотель проводил его к низкому столику с кальяном. Джеймс устроился на подушках и сказал официантке, что никого не ждет.
Однако, хотя он ужинал один, у него был собеседник. Музыка разговаривала с ним всю ночь.
Да, разговаривала.
И не только с ним. Мелодия становилась все более эмоциональной, отчетливо зазвучали акценты, и люди начали понимать, насколько талантлива загадочная исполнительница.
А Джеймс пристально смотрел на нее и слушал, как она с помощью музыки рассказывает свою историю.
Звуки, которые Лейла извлекала из инструмента, поведали ему о боли и горечи, заставивших ее бросить все и отправиться в Нью-Йорк.
Он узнал момент их встречи по двум гармоничным аккордам. Мужественный и женственный, они чередовались, дополняя, усиливая, улучшая друг друга.
37 
