148 
Сперва я очень сомневался, надо ли возвращаться в Ирландию. За время изгнания я нередко тосковал по улицам моего детства, но вновь ступить на них казалось неосуществимой мечтой.
Однако я был несказанно рад вернуться домой, оставив позади годы странствий. Я даже нашел работу на своем былом поприще – в парламентской библиотеке на Килдар-стрит, тихой заводи, куда сами депутаты наведывались редко, а вот их помощники и чиновники, искавшие ответы на вопросы, какие на слушаниях могли бы задать их начальникам, заглядывали постоянно.
Там-то я и столкнулся с фигурой из моего прошлого – мисс Анной Амбросией, вместе с которой в середине шестидесятых недолго служил в министерстве образования. Оказалось, она вышла замуж за своего ухажера-еврея с нееврейским именем Педар О'Мурху и произвела на свет полдюжины дочерей, одну, по ее словам, непослушнее другой. Анна продвинулась по службе и к пятидесяти трем годам стала начальницей отдела, кем некогда была мисс Джойс. Мы тотчас узнали друг друга и условились в обеденный перерыв посидеть в буфете.
– Угадай, сколько за эти годы сменилось министров, которых пришлось ублажать? – спросила она.
– Не знаю. Восемь? Девять?
– Семнадцать! Сплошь болваны. Одни вообще неграмотные, другие не умели делить столбиком. Как в насмешку, самого тупого из правительства всегда назначали министром образования. И знаешь, кто приводил их в божеский вид? Маггинс, вот кто. При тебе он был нашим министром?
– Нет, другой. – Я назвал фамилию.
– А, тот чокнутый. – Анна хмыкнула. – На следующих выборах его прокатили. Это он врезал тебе в тот день, когда его застукали со спущенными штанами?
– Нет, пресс-секретарь. – Я усмехнулся. – Счастливые воспоминания.
– Сама не знаю, зачем я здесь столько проторчала, – грустно сказала Анна. – Могла бы объездить мир, как ты. У тебя, наверное, была классная жизнь.
– Было по-всякому. А ты, значит, никогда не думала отсюда уехать?
– Мысль приходила. Но ты же знаешь, как оно на госслужбе: коготок увяз – всей птичке пропасть. А потом еще изменили закон, замужним женщинам позволили работать, и я решила поддержать этот почин. Кроме того, деньги-то нужны, когда у тебя муж и шестеро детей. Я не жалуюсь, в общем-то я счастлива. За исключением моментов, когда была в полной жопе.
Краем глаза я заметил, как запыхавшаяся молоденькая официантка влетела в буфет и, с ужасом глянув на часы (видимо, опоздала на работу), юркнула за стойку. Тотчас из кухни появилось еще одно знакомое лицо – заведующая буфетом, готовая задать взбучку провинившейся.
– Простите, миссис Гоггин, – залепетала девушка. – Это все автобусы, такие ненадежные…
– Ты, Хасинта, сама как автобус. В ненадежности не уступишь шестнадцатому маршруту.
Анна прислушалась к нагоняю и скорчила рожицу:
– Эту даму лучше не сердить. Она тут правит железной рукой. Даже Чарли Хоги ее боится. Был случай, она его вытурила, когда он шлепнул по заднице официантку.
– На днях он зашел в библиотеку, – сказал я. – Первый раз за все время. Удивленно огляделся и говорит: кажется, я не туда попал.
– Надо запомнить эту фразу, – усмехнулась Анна. – Пригодится для его эпитафии.
– Однако эта миссис Гоггин тут давненько. Помню, я был мальчишкой, а она уже здесь работала.
– Говорят, собирается на пенсию. Скоро ей стукнет шестьдесят пять. Ладно, расскажи о себе. Верно ли я слышала, что ты сбежал из-под венца?
– Где ты это слышала?
– Уже не помню. Ты же знаешь, у нас слухи расходятся быстро.
– Слух верен лишь отчасти. Венчание я сдюжил и смылся с застолья.
– Бог мой! – Анна покачала головой, стараясь не засмеяться. – Ну ты даешь!
– Спору нет.
– Зачем ты это сделал?
– Долго рассказывать.
– И больше не женился?
– Нет. – Я поспешил сменить тему: – А что стало с мисс Джойс и мистером Денби-Денби? Ты с ними общаешься?
Анна отставила чашку и навалилась на стол:
– О, тут целая история! Мисс Джойс лишилась работы, когда закрутила роман с министром обороны.
– Иди ты? – удивился я. – Она всегда была такая правильная.
– В тихом омуте… Ну вот, втрескалась по уши, а он, конечно, был женат. Когда она стала навязчивой и начала требовать большего, он так устроил, чтоб ее вышибли со службы. Нечего и говорить, она осатанела, но что тут сделаешь? В то время у министров как было – что хочу, то и ворочу. Да и сейчас так же. Она пыталась продать свою историю газетам, но те не захотели огорчать семейного человека. Вмешался архиепископ, поговорил с редактором «Айриш тайме».
148 
