142 
– Я не хочу, чтобы они знали. И потом, почти никого не осталось. Мать скончалась давно. Несколько лет назад умер Макс.
– Не может быть! От чего?
– Инфаркт. Остались только Алиса и Лиам, но лучше, чтоб они пребывали в неведении.
– Я все ждал, когда всплывет ее имя, – осторожно сказал я. – Можем о ней поговорить?
Джулиан горько усмехнулся:
– Давай. Только следи за языком. Пусть я обессилел, но она мне дороже всех на свете.
– Я поступил ужасно. Сам знаю. И с этим живу. Я ненавижу себя за то, что сделал.
– Брось. Это всё слова.
– Клянусь.
– Ну ты хотя бы извинился. Я говорю о твоем письме, где ты каялся и умолял простить за то, что унизил ее перед тремя сотнями гостей, среди которых был президент Ирландии, и разнес ее жизнь вдребезги. С ней это уже было, а ты повторил. Нет, погоди, я, кажется, ошибся? Ты же ничего не писал. Ты просто бросил ее. Тебе не хватило духу даже на извинения. Хотя ты знал, что она пережила из-за сволочи Фергуса. Ты все прекрасно знал. На сей раз она добралась до алтаря, но не одолела свадебного застолья. Господи, как ты мог такое совершить? Неужто в тебе нет ни капли порядочности?
– Ты меня вынудил на это.
– Что? Чего ты несешь?
– В тот день… в ризнице… когда я тебе признался… Ты заставил меня пройти через это. Я бы мог… мы могли бы… все прекратить, но ты меня заставил…
– То есть это я виноват? Ты что, сука, издеваешься?
– Нет, виноват я. Я это знаю. Из-за меня все зашло слишком далеко. Нельзя было ничего затевать с Алисой. Теперь этого не изменишь. – Я глубоко вздохнул, меня затрясло, когда я вспомнил себя тогдашнего. – Я хотел написать. Правда хотел. Но я был в ужасе. Чуть не покончил с собой. Пойми, мне было нужно бежать, все бросить и начать жизнь заново. Я не нашел в себе сил… объясниться с Алисой.
– Потому что ты гнусный трус. И лжец. Каким был, таким и остался.
– Нет, я стал другим. Совсем другим. Потому что уехал из Ирландии. Теперь я могу быть самим собой.
– Уходи. – Джулиан отвернулся. – Дай умереть спокойно. Ладно, ты победил. Тебе – жизнь, мне – смерть.
– Ни в чем я не победил.
– Победил, – тихо повторил он. – Так что кончай злорадствовать.
– Как она? – спросил я, не желая уходить. – Я про Алису. Она оправилась от удара? Теперь она счастлива?
– О чем ты? Прежней она уже не стала. Ты хоть понимаешь, что она тебя любила? Ты казался ей таким надежным.
И она думала, что и ты ее любишь. Так ей мнилось, потому что ты собрался на ней жениться.
– С тех пор много воды утекло. Я даже не вспоминаю о том времени. Наверное, и она меня забыла, так что зачем бередить старые раны?
– Как ей забыть тебя? – спросил Джулиан. Взгляд его говорил, что он охотно придушил бы меня. – Я же сказал, ты разбил ее жизнь, вдребезги.
Я скривился. Спору нет, ей было нелегко. Но время лечит. Не такая уж я ценность. Наверняка она оправилась. А если нет, то пора бы. Не девочка уже. Да, я нанес ей рану, но жизнь ее не разрушил.
– Наверное, Алиса вышла замуж? – спросил я. – Она молодая, красивая…
– Как она может выйти замуж? Она обвенчана с тобой, если ты помнишь. Ты же ее бросил посреди торжества в отеле «Шелбурн»! Вы уже обменялись клятвой верности.
– Но она могла аннулировать этот брак. – Мне стало как-то тревожно. – Ничто ей не мешало, раз я сгинул с концами.
– Она его не аннулировала, – тихо сказал Джулиан.
– Но почему? Зачем до конца жизни изображать из себя мисс Хэвишем[55]? Послушай, Джулиан, я признаю свою вину. Я поступил ужасно, Алиса этого ничем не заслужила. Виноват я. Трус. Полное говно. Но, ты сам сказал, я бросил ее посреди торжества, когда мы еще не добрались до брачного ложа. При желании такой брак аннулировать легко. И если она этого не сделала, моей вины тут нет. Это ее решение.
Джулиан смотрел на меня как на помешанного; он хотел что-то сказать, но только беззвучно открыл и закрыл рот.
– Что? – спросил я.
– Ничего.
– Нет, говори, – не отставал я, чувствуя какой-то подвох.
– Слушай, заканчивай ты с этой хренью, а? Пусть вы не добрались до брачного ложа, но ты умудрился переспать с ней до свадьбы, не помнишь?
Я растерялся. И тут вспомнил ночь за две недели до венчания. По-моему, тебе стоит прийти в гости, Сирил. Мы поужинаем, выпьем пару бутылок лучшего вина Макса и потом, значит, ляжем в постель. С тех пор об этой ночи я никогда не думал. И даже сейчас не сразу о ней вспомнил.
От следующей мысли я похолодел.
142 
