Особенно,... 
17 
Дом манил своей неповторимой, благородной красотой, словно райские врата. В эти минуты Айрин не думала о том, что, возможно, она — грешница, которой запрещен вход в обитель Господа Бога.
Сара О’Келли сидела в своей комнате и читала книгу, когда вошла Касси и сообщила, что какая-то неимоверно грязная девушка препирается в холле с Арчи, чернокожим лакеем.
По непонятным причинам на Сару повеяло тревожным ветром нежелательных перемен. Она громко захлопнула книгу и нервно произнесла:
— Кто она такая, что ей нужно?
— Эта мисс, — не удержавшись, Касси скроила гримаску, — утверждает, что она ваша родственница.
У Сары, всегда такой сдержанной и невозмутимой, задрожали руки.
— Говоришь, она выглядит как нищенка?
— Хуже всякой белой рвани!
Негритянка замолчала и сделала шаг назад, желая полюбоваться произведенным эффектом. Ее ожидания оправдались: Сара вскочила с кресла и сломя голову бросилась на лестничную площадку.
Услыхав звук шагов, Айрин запрокинула голову и увидела твердо сжатые губы, холодный взгляд и напряженную позу незнакомой девушки, которая была немногим старше ее, но при этом держалась, как хозяйка дома.
— Кто вы? Что вам угодно? Ищете работу? Мы не нанимаем белых слуг! — голос Сары прозвучал враждебно и резко.
— Я бы хотела поговорить с мистером Уильямом О’Келли.
— Зачем он вам?
— Он мой дядя.
— Что?!
Губы незнакомки скривились в жалкой улыбке.
— У меня… есть доказательства. Чтобы встретиться с дядей, мне пришлось пересечь океан.
Сара принялась спускаться вниз. Она сразу поняла, что на кону стоят спокойствие, а возможно, и честь их семьи, их дома. Самозванка выглядела отвратительно, как выглядела бы крыса, проникшая в парадные покои.
В свою очередь, Айрин смотрела на гладко причесанные светлые волосы Сары, простое платье желтого ситца, складки которого мягко лежали поверх скромного кринолина и которое казалось ей таким же нарядным, как если б оно было сшито из сверкающей парчи.
Чувствуя, что этот миг важнее целой исторической эпохи, Сара твердо произнесла:
— Меня не интересуют ваши доказательства. Уходите отсюда.
Страдальческий взгляд запавших, тускло-зеленых глаз девушки беспомощно заметался.
— Но мистер О’Келли…
— Он вас не примет.
Похоже, незнакомка начала сдаваться. Она невольно попятилась, ее изможденное лицо посерело, а руки повисли вдоль тела. Сара опустила взгляд ниже и увидела ее ступни, сбитые в кровь и такие заскорузлые, словно они никогда не знали обуви.
Хозяйка Темры сморщила нос. От самозванки шла резкая вонь, так не разило от самой неопрятной негритянки с плантации!
— Уходите, — повторила Сара, добивая врага, и в этот миг раздался спокойный, глубокий голос ее отца:
— Что происходит? Кто эта девушка?
Айрин с бессознательной надеждой подалась вперед, протянула руку, в которой была зажата смятая бумажка, и поспешно проговорила:
— Послушайте, сэр, я разыскиваю Уильяма О’Келли, младшего брата моего отца, Брайана О’Келли. Мой дядя родился в Ирландии, а после покинул ее вместе с матерью.
— Ваш отец с вами? — спросил Уильям.
— Нет, он умер перед моим отъездом, а еще раньше — мама и младшие братья. Я осталась совсем одна.
Айрин торопливо рассказала о газетной заметке, о священнике, о последнем разговоре с Брайаном. А еще — о голоде. Она не смогла передать свои чувства словами, но ее глаза лихорадочно заблестели, а в руках появилась нервная дрожь.
— У меня в самом деле был брат — мать рассказала мне об этом перед смертью. Прежде я не знал о том, что меня воспитал неродной отец. Вы правильно сделали, что приехали. Как вас зовут?
— Айрин.
Уильям коротко поклонился.
— Добро пожаловать в Темру!
Сара вцепилась руками в лестничные перила. Она судорожно соображала, что сказать, как остановить это безумие, когда раздался голос Юджина:
— Что происходит?
Сара бросилась к брату и торопливо заговорила. Едва уловив суть, он отстранил ее рукой.
— Погоди, сестра.
Из всех О’Келли один только Юджин унаследовал типичную ирландскую внешность: у него были медно-рыжие волосы и не загорающая кожа, хотя, как все сыновья плантаторов, он проводил много времени на открытом воздухе.
Покрытое веснушками лицо молодого человека могло бы показаться заурядным, если б не пронзительно-яркие карие глаза, унаследованные им от матери.
17 
