26 
– Вы совсем за собой не следите, – неожиданно объявил он, заставив Элинор разинуть рот от изумления. – Вы слишком худая.
– Не худая, а стройная, – сердито возразила девушка. – Не всем же мужчинам нравятся такие, как… ну, скажем, как Мэрилин Монро.
В памяти Элинор живо всплыл образ женщины, дожидавшейся Рея в приемной, когда она в последний раз приходила к нему. Дама была брюнеткой с великолепной фигурой, затянутой в облегающий костюм-джерси.
Ремарка Элинор была совершенно спонтанной, она выпалила ее, защищаясь, и страшно удивилась, когда глаза Рея внезапно вспыхнули гневом. Он крепче ухватил ее за плечо, и Элинор почему-то сама себе показалась хрупкой и беззащитной.
– Что вы хотите этим сказать, Элинор? – резко спросил он. – Что у меня не хватает ума уважать женщину за ее реальные достоинства? Неужели вы и впрямь считаете, что я принадлежу к той категории мужчин, которым в женщине нужна только роскошная фигура и ничего больше? Или вы думаете, я настолько толстокожий, что ваши оскорбления пропускаю мимо ушей? К вашему сведению, мне действительно нравятся женщины, причем самые разные. Но больше всего меня привлекают те, у которых есть индивидуальность.
Нашел, кому лапшу на уши вешать. Она же своими глазами видела, с кем он встречается. Однако Рей уже не смотрел на Элинор.
– Кстати, – с улыбкой прибавил он, – не плохо было бы, если бы женщина умела еще и готовить. – И заглянул через ее плечо в сковороду. – Это еще что такое, скажите на милость?
Он ковырнул вилкой приставшие к сковороде яйца – плод ее безуспешных попыток приготовить что-нибудь съедобное.
– Н-да, в общем-то не шедевр кулинарного искусства, а?
Элинор уже собиралась огрызнуться, но к полному своему ужасу обнаружила, что ее глаза наполняются слезами.
Она не плакала так давно – казалось, прошла целая вечность. Она вообще не поддавалась женским слабостям, и вдруг – на тебе! – готова распустить нюни только потому, что какой-то мужик раскритиковал ее готовку.
Презирая себя за внезапную слабость, Элинор отчетливо понимала, что дело здесь вовсе не в яйцах. Они были лишь сиюминутным поводом.
Она оплакивала свою загубленную женственность, жестокую судьбу, заставлявшую ее страдать и мучительно тянуться к мужчине, которого она смогла бы полюбить и уважать, понимая при этом, что из-за ее физической непривлекательности совершенно немыслимо, чтобы этот мужчина ответил ей взаимностью.
Сквозь пелену слез Элинор увидела, как Рей отодвинулся. Ей сразу вдруг стало холодно. Казалось, согреться она теперь сможет, лишь, когда он будет рядом. Хуже всего то, что она сама себя унижает, ударившись перед ним в слезы. Ему это должно быть неприятно. Мужчины всегда чувствуют себя неловко, когда женщины плачут.
Элинор вспомнила, как мать наставляла ее после истории с Бренданом, чтобы она не вздумала давать волю слезам. Это расстроит папу, говорила мать. Мужчины не любят женских слез. Слезы – это оружие, которым женщины пользуются, чтобы добиться своего, и мужчин это совершенно справедливо возмущает.
Элинор отвернулась, едва почувствовав предательское пощипывание в глазах, но уже ничего не видела. Кухня расплывалась в тумане, и девушка сосредоточила все силы на том, чтобы не поддаться эмоциям.
– Боже мой, да ведь ничего же не случилось. Иди-ка, сядь сюда.
Элинор вся окаменела, почувствовав на плечах сильные руки Рея. Тот мягко подвел ее к столу и усадил на стул.
– Тебе надо выплакаться, как следует, и сразу станет легче.
Он ласково прижал к ее лицу мягкий белый платок, но Элинор понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и взять платок в руки.
– Вообще-то я никогда не плачу.
Господи, и зачем она это ляпнула?
– Ну и напрасно. Женщины, которые никогда не плачут, швыряются разными предметами.
Элинор отняла от лица платок и непонимающе уставилась на Рея.
– Это просто способ снять напряжение.
Рей присел на краешек стола, глядя на девушку. В его глазах читалась такая нежность, что Элинор невольно зажмурилась, думая, что ей это померещилось. Однако когда она открыла глаза, он смотрел на нее по-прежнему ласково.
– Почему ты так отчаянно боишься показывать свои чувства, Элинор? – мягко заметил Рей и, не получив ответа, продолжал: – Тебе нечего стыдиться только потому…
– Что я не умею жарить яичницу, – свирепо перебила Элинор.
Рей вдруг расхохотался, и это окончательно взбесило девушку.
26 
