75 
– О мой бог! – Чарлз от души рассмеялся. – Грех умолчания, нечистые мысли и вожделение в сердце. Я счастлив слышать это, – произнес он явно довольным голосом. – По крайней мере, я не единственный человек с нечистыми намерениями. Я был бы разочарован, если бы оказался одинок в своих помыслах.
Валерия тоже рассмеялась, а он подтрунивал над ней еще несколько минут, после чего ей удалось наконец расслабиться.
– Давай сходим в кино на этой неделе, поужинаем пиццей, и ты перестанешь беспокоиться. Судьба примет за нас решение. Если мы созданы друг для друга, Валерия, то мы это узнаем. А если нет… впрочем, я надеюсь, что этого не случится.
Чарлзу тоже никогда не приходилось бывать в подобной ситуации. Поначалу он пригласил Валерию в ресторан просто как коллегу, но, мало-помалу узнавая ее, понял, что встретился с женщиной, обладающей достойными духовными ценностями, которой он был готов восхищаться, тогда как всю свою жизнь встречался с примитивными простушками. Но Чарлз не был человеком, готовым легко смириться с поражением. И вот теперь он твердо вознамерился отвоевать ее у Жана Филиппа. Честность и искренность Валерии сделали ее еще более привлекательной в его глазах, и он еще настойчивее принялся убеждать ее быть с ним. Вся мощь его аргументации в значительной части оставалась заумной для Валерии. Никогда ни один человек не ухаживал за ней раньше с такой решимостью. Она не знала, была ли ослеплена им, увлечена или же просто влюбилась. И ей становилось все труднее и труднее противостоять ему.
Валерия все-таки поужинала с Чарлзом вечером накануне возвращения домой Жана Филиппа. Он страстно поцеловал ее в машине, когда подвез к дому. До сих пор Чарлз был сдержан, и сейчас она была настолько поражена его напором, что совсем не сопротивлялась.
– Пусть этот поцелуй будет для тебя памятью обо мне, – прошептал Чарлз. – Как долго твой муж пробудет здесь?
Он задал этот вопрос таким тоном, что Валерия, к своему ужасу, почувствовала себя разрывающейся между двумя мужчинами.
– Две недели, – пробормотала она в ответ, и он снова принялся целовать ее.
Валерия столь же страстно отвечала на его поцелуи.
– Звони мне как сможешь, ладно? Я буду беспокоиться за тебя.
– Тебе не надо беспокоиться, – тихонько произнесла она. – Со мной все будет хорошо, и я непременно тебе позвоню.
Валерия постаралась сказать это спокойно, но при этом с тоской смотрела на него, потом, с трудом заставив себя оторваться от него, выбралась из машины. Поднимаясь к себе, она вдруг поняла, что не хочет, чтобы Жан Филипп сейчас явился домой. Только не сегодня. Валерия знала, что будет скучать по Чарлзу, испытывала отчаянную вину за это, и совершенно запуталась в своих чувствах. Он был для нее запретным плодом, и Валерия отчаянно сопротивлялась своему желанию сорвать этот плод. В это мгновение она злилась на Жана Филиппа за то, что, уехав в Пекин, он оставил ее незащищенной и доступной к поползновениям других мужчин. Но больше, чем его, Валерия винила себя за то, что ее так тянет к Чарлзу, а она позволяет ему заходить слишком далеко.
И все, чего Чарлз хотел теперь, – это завоевать ее.
Глава 14
Когда Жан Филипп вошел в дом, дети завопили от восторга и бросились в его объятия. Валерия смотрела из другого угла комнаты на эту семейную идиллию, потом тихонько подошла и обняла его. Увидеть мужа дома – это совсем не то, что общаться с ним по скайпу. Встретив его теплый взгляд, она вспомнила поцелуи Чарлза и тряхнула головой, возвращаясь в реальность. За последние несколько недель Чарлз вытеснил из ее сознания все, что было связано с Жаном Филиппом. И теперь, целуя Жана Филиппа, Валерия снова ощутила смущение. Она знала, что любит мужа, но если это и в самом деле так, то как ее может притягивать другой мужчина? Голова у нее шла кругом. Когда вечером она и Жан Филипп легли в кровать, он занимался с ней любовью со всей страстью, накопленной за проведенные без нее два месяца, а по ее щекам текли слезы, которые она не могла объяснить, да и не пыталась…
Жан Филипп пристально приглядывался к ней в последующие несколько дней всякий раз, когда они были вместе. В ней что-то изменилось, и это не могло остаться незамеченным: она странным образом притихла. Единственным объяснением этому было то, что Валерия безумно устала от двух работ и возни с детьми. Видимо, на все это ее не хватало, однако она отнюдь не жаловалась, просто много молчала, но в то же время оставалась любящей женой и заботливой матерью.
75 
