Особенно,... 
104 
Я сделала вид, что не заметила насмешки.
— Благодарю, — сказала я и удалилась.
Граф, однако, так и не пришел.
В июне у Женевьевы был день рождения, в ее честь в замке был дан обед. Я не присутствовала, хотя Женевьева приглашала меня. Я нашла повод, чтобы не пойти, прекрасно зная, что Клод, которая, в конце концов, была хозяйкой в замке, не желала моего присутствия.
Женевьева, однако, не настаивала, и, к моему разочарованию, граф тоже. Празднование прошло как-то вяло, и Женевьева пребывала в дурном расположении духа.
Я купила ей в подарок серые перчатки — она видела их, проходя мимо одной из витрин в городке, и пришла от них в восхищение; Женевьева искренне благодарила за подарок, но настроение у нее было подавленное, и я почувствовала, что этот день рождения лучше было бы вовсе не праздновать.
На следующий день мы вместе с ней поехали на прогулку, и я спросила о том, как прошло празднество.
— Мне не понравилось, — заявила она. — Все было отвратительно. Чего ради устраивать праздничный обед, если нельзя пригласить гостей. Я бы хотела настоящий праздник... может быть, и торт с короной...
— Но этот обычай не для дня рождения.
— Какая разница? Должны же быть обычаи и для дней рождения. Жан-Пьер, наверное, их знает. Я спрошу у него.
— Вы же знаете, как относится тетя Клод к вашей дружбе с Бастидами.
Лицо ее исказилось гневом:
— Говорю вам, я сама выбираю себе друзей. Я уже взрослая. Им придется это понять. Мне пятнадцать лет...
— Это не такой уж большой возраст.
— Я вижу, вы такая же, как и все остальные.
В ярости она пришпорила лошадь и унеслась прочь. Я пыталась догнать ее, но она была исполнена решимости не дать мне это сделать.
Через некоторое время я вернулась в замок одна; мысль о Женевьеве не давала мне покоя.
Жаркие июльские дни прошли для меня, как сон; наступил август, пора созревания винограда. Когда я проходила мимо виноградников, кто-нибудь из рабочих обычно говорил: «Неплохой урожай в этом году, мадемуазель.»
В кондитерской, куда я заходила время от времени выпить чашечку кофе с домашними пирожными, мадам Латьер тоже обсуждала со мной достоинства винограда. Солнце в этом году должно сделать его самым сладким.
Наступала пора сбора урожая, и казалось, все были поглощены предстоящим событием. Это было самым напряженным временем в жизни виноградарей.
С настенной росписью предстояло еще много работа, да и многие картины требовали еще моего внимания; но я не могла бесконечно оставаться в замке. Может, я совершила глупость, отказавшись от предложения Клод?
Но я не допускала даже мысли о том, чтобы уехать; я прожила в замке десять месяцев, но на самом деле мне казалось, что до приезда сюда я и не жила по-настоящему, и жизнь вне стен замка представлялась невозможной, туманной, лишенной всякого смысла. Самое увлекательное предприятие не возместило бы мне его потери в случае отъезда.
Я часто вспоминала беседы между мной и графом и задавалась вопросом, не обманывала ли я себя, не убеждала ли в том, чего не существовало. Я вовсе не была уверена, потешался ли граф надо мною, намекая, что я должна заниматься своим делом, или же заявлял о своих чувствах ко мне.
Я целиком погрузилась в жизнь замка, и услышав о предстоящей ярмарке, непременно захотела принять в ней участие.
Об этом сообщила мне Женевьева.
— Вы должны участвовать, мисс. Что вы будете продавать? Вы никогда раньше не бывали на ярмарке?
Я рассказала ей, что ярмарка регулярно устраивалась у нас в Городах и в деревнях. Я делала разные безделушки для церковных распродаж, и как мне представлялось, предстоящая ярмарка ничем не отличалась от наших.
Она хотела узнать поподробнее, и мой рассказ привел ее в восторг. Ей пришлось признать, что я хорошо представляла себе, что происходило на ярмарках.
Я решила расписать цветами чашки, блюдца и подносы. Закончив работу, я показала их Женевьеве, она даже засмеялась от восхищения:
— О, мисс, это чудесно! На наших ярмарках никогда раньше ничего подобного не было.
Я вдохновенно занималась росписью, рисуя на кружках не только цветы, но и животных — слоников, кроликов и кошек. Потом мне пришла в голову идея писать на кружках различные имена. Женевьева усаживалась рядом со мной, подсказывая, какие имена написать. Конечно же, я написала имена «Ив» и «Марго», а Женевьева назвала мне имена детей, которые обязательно придут на ярмарку.
104 
