Но... читается легко и любовь-морковь
84 
— Я тоже ничего не имела против — мне-то было все равно.
Я пыталась за разговорами забыть то, зачем пришла сюда, и, наверно, даже не вдумывалась в то, что она говорила, поэтому сказала:
— Значит, доктору было не все равно?
— Большинство честолюбивых мужчин хотят иметь сына. Они хотят увидеть в них свое продолжение. И разочаровать их — целая трагедия. Скажите мне, у вас что-нибудь случилось?
— Почему вы так подумали?
— У вас просто такой вид…
— Я… я хочу проконсультироваться у доктора.
— Ну конечно. Для этого вы и пришли сюда, не правда ли? Я уверена, что он скоро будет.
Хотя бы он скорее пришел, молила я про себя. Мне нужно поговорить с ним. Я сделаю так, что он поймет.
— Он вам нужен так срочно? — спросила она. — Да… очень.
— Из-за вашего положения, наверно?
— Да.
— Я помню, когда я была беременна, каждый раз было столько проблем.
— Я не знала, что у вас еще есть дети, миссис Смит.
— Нет, только Дамарис. Но несколько раз я пыталась родить сына. И безуспешно. У меня два раза рождались мертворожденные девочки и были еще выкидыши на ранней стадии беременности. Последний раз, четыре года назад, мертвым родился… мальчик. Это был такой удар для меня!
Хотя она находилась спиной к свету и я не могла разглядеть ее лица, я почувствовала, как выражение его стало другим.
— Это доктор хотел, чтобы у нас был мальчик. В течение последних четырех лет… после рождения мальчика я так и не смогла оправиться, и все время болела.
Чувства мои были обострены. Хотя я и была озабочена решением собственных проблем, но все же я ощутила, как она страдала. Что-то связывало нас, хотя я и не могла до конца понять — что, но она-то это прекрасно понимала. Однако не знала, замечаю ли это я. Это было странное ощущение. Мне уже пришло в голову, что это плод игры моего воображения. Но я тут же отбросила эту мысль.
Я оставалась сама собой — практичной женщиной, стоящей обеими ногами на земле. «Никто, — яростно твердила я про себя, даже слишком яростно, — не докажет мне, что я схожу с ума»!
Ее руки покорно лежали на шерстяной шали.
Она горько усмехнулась:
— Больше попыток уже не было…
Наш разговор не клеился. Я уже жалела, что не осталась в этой безликой приемной ждать возвращения доктора.
Она попыталась завязать разговор опять.
— Я была очень расстроена, когда услышала о вашей трагедии.
— Я вам очень признательна.
— Габриел был таким приятным человеком!.. Трудно поверить…
— Невозможно поверить в то, что они говорят о нем! — горько воскликнула я.
— А, я рада, что вы в это не верите. Почему же вы не поехали домой, к своей семье… чтобы там родить ребенка?
Я была удивлена, у нее даже щеки чуть порозовели и слегка задрожали руки. Что-то волновало ее, и, я думаю, она колебалась, говорить ли мне об этом. Но я должна была быть осмотрительной. В отчаянии я подумала: «Что же, мне теперь всегда придется быть осмотрительной?!»
— Если у меня будет мальчик, он станет наследником Ревелз, — медленно произнесла я. — По традиции ребенок должен родиться здесь.
Она откинулась и закрыла глаза. У нее был такой больной вид, что мне показалось, что ей плохо; я поднялась, чтобы позвонить в колокольчик, но в эту минуту как раз вошла Дамарис.
— Мама! — крикнула она, и я не узнала ее лица — с него слетела маска безразличия. Она сейчас выглядела еще моложе — хорошенькая бойкая девочка. Мне стало ясно, что она обожает больную мать. Когда ее взгляд упал на меня — лицо ее изменилось. — Но миссис Рокуэлл! Что вы?.. Как?..
— Я зашла к доктору, — объяснила я. — И так как надо было подождать, я решила воспользоваться возможностью повидаться с вашей матерью.
— Но…
— Простите, я сделала что-нибудь не то? Вам нельзя принимать посетителей?
— Это из-за ее здоровья, — сказала Дамарис. — Мой отец очень бережет ее.
— Он боится, что посетители чересчур взволнуют ее… или что-нибудь еще?
— Да. Дело как раз в этом. Ей нужен покой. — Дамарис подошла к матери и положила руку ей на лоб.
— Все в порядке, дорогая, — еле слышно произнесла миссис Смит.
— Мама, у тебя голова горячая.
— Мне, наверно, лучше уйти? — спросила я.
— Нет-нет, не уходите, — быстро ответила миссис Смит, но Дамарис в сомнении смотрела на нее. — Садись, Дамарис, — продолжала она и, обернувшись ко мне, добавила: — Моя дочь так переживает из-за меня!..
84 
