206 
В Лос-Анджелесе.
Я завтра туда еду, – гордо объявила она.
Ожидаешь медаль?
Она опять хихикнула и выпятила грудь настолько, насколько позволяло белое девичье платье, выбранное Лаки.
Ее старания не прошли незамеченными. И хотя Тим Вэлз был «двуствольным», пара красивых сисек всегда могла заинтриговать его. А его приятель-продюсер еще несколько часов не появится в номере.
Хочешь посмотреть на мои ноги? – спросил он.
Ваши ноги?
У меня уникальные большие пальцы.
Честно?
Ты настоящая?
Что?
Иди за мной, девочка.
А где Бриджит? – спросила Лаки.
Оставь свою Бриджит. Когда я увижу внука? – ответил Джино.
Скоро, – пообещала Лаки.
– Почему бы тебе не перевезти его на родину, в Америку? – нетерпеливо поинтересовался Джино.
Да, действительно. Время пришло.
Но каким образом? Димитрий никогда не согласится.
Скоро, – заявила она твердо.
Хорошо, хорошо. – Он откинулся на спинку стула и огляделся по сторонам. Местечко – просто класс. Он сам не сделал бы лучше. Многие гости уже перешли к игорным столам, и утешительный гул рулетки стоял в воздухе.
Ну где же Бриджит? – снова спросила Лаки, но тут ее внимание отвлек Витос Феличидаде, подошедший в сопровождении всей своей свиты к ее столику, чтобы поблагодарить за замечательный вечер.
Она улыбнулась.
– Спасибо, Витос.
Он обошелся ей в кругленькую сумму, но публика так восторженно принимала испанского певца, что она считала деньги потраченными не зря.
Он посмотрел на нее грустными собачьими коричневыми глазами.
Не хотите ли выпить? – спросил он. По-английски он стал говорить гораздо лучше.
Яуже пью, – ответила она.
В его взгляде сквозило желание. «Со мной».
Витос Феличидаде, покоритель сердец. Миллионы женщин во всем мире покупали его пластинки и жаждали его тела. Лаки смотрела на него как на пустое место.
– Сегодня я слишком занята, – очаровательно улыбнувшись, сказала она. – Может быть, как-нибудь в другой раз.
Ему даже нравилось, когда ему отказывали, все-таки что-то новенькое. «Может быть, – подмигнул он лукаво. – А может быть, и нет».
А действительно, чем ей заняться, когда закончится вечер? Она чувствовала возбуждение, адреналин играл в ее крови. Ей ни за что не захочется остаться одной.
Секс.
Почему бы и нет.
С незнакомцем. С кем-нибудь, кого она никогда больше не увидит.
– Пей. Соси. Нюхай.
Тим Вэлз отдавал приказы, а Бриджит беспрекословно подчинялась, потому что была вне себя от счастья, оказавшись в его обществе.
Он заставил ее пить неразбавленную водку. Гадость, как лекарство. Но она выпила все, потому что не хотела показаться маленькой.
Потом он расстегнул брюки, приказал ей встать перед ним на колени и сунул ей в рот свою «штуку». Только его «штука» оказалась не такой, как у ребят из деревни рядом со школой, а вялой и мягкой, как игрушка из мягкой резины.
Она очень старалась, но ничего не произошло. Бриджит не слишком огорчилась. Она терпеть не могла тот миг, когда теплая солоноватая жидкость вдруг заполняла ей рот. Она терпеть не могла, но мальчишки любили. С Тимом Вэлзом, похоже, дело обстояло иначе.
Оттолкнув ее, он запихнул свое хозяйство обратно в брюки и направился в противоположный угол комнаты. Порывшись в ящике комода, он извлек оттуда маленький пакетик с белым порошком, который он аккуратно насыпал в две прямые полоски на мраморной крышке стола. Затем он передал ей свернутую в трубку банкноту и скомандовал в третий раз: «Нюхай».
Она узнала порошок. Кокаин. Одна из девочек в школе – дочь богатого араба – все время его нюхала.
Бриджит доводилось курить травку, но кокаина она не пробовала никогда. Она недоверчиво нюхнула, закашлялась, подавилась, и две аккуратные полоски белого порошка разлетелись по сторонам.
Черт! – воскликнул Тим. – Ты что, новичок?
Простите, – виновато выдохнула она.
Простите, – ворчливо передразнил он, вновь доставая свой драгоценный запас. – А теперь нюхай. Как надо.
Вторая попытка ей удалась, и вдруг она почувствовала себя так хорошо!
– Раздевайся, – скомандовал Тим Вэлз.
Она колебалась только секунду. Обычно мальчики сами раздевали ее, и это происходило в темном поле или на заднем сиденье чьей-нибудь машины. На сей раз все было по-иному. Он сам был иной.
Повинуясь его пожеланиям, она лихорадочно, как во сне сорвала с себя белое платье, бюстгальтер и трусики. Она как-то странно себя чувствовала – смесь возбуждения, ожидания и страха.
206 
