37 
Не слушая девушку, он застегнул золотую цепочку на ее шее.
Ювелир сдержанно улыбнулся. Кажется, сегодня у него удачный день.
Нагнувшись к ее ушку, Жанлука прошептал:
— Позволь мне побаловать тебя, tesoro.
— Это вовсе не обязательно, — выдохнула Ава. — Я могу заплатить за украшение сама.
Он взглянул ей в глаза взором, не приемлющим никаких возражений.
— Дело не в деньгах, Ава. Ценится внимание, а не сам подарок. Впрочем, как хочешь. — Он пожал плечами, расстегивая колье.
Она с волнением глядела на баснословно дорогую вещицу, сползающую с ее шеи обратно к нему в руки. Ава хотела ее очень-очень сильно не только из-за необычайной красоты, но и потому, что Жанлука выбрал ее.
Самое приятное то, что он не навязывает свои подарки, хотя видно, что разочарован отказом. Для Авы, в отличие от многих женщин, важно было сохранить за собой право выбора, и его сдержанность в этом вопросе ценнее любых бриллиантов.
— Я не могу это принять, — наконец сказала она скрепя сердце и получила в ответ лишь недоуменный и расстроенный взгляд. Не в силах вынести это, она выпалила на одном дыхании: — То есть да. Да! Я хочу, чтоб ты побаловал меня, если это доставит тебе удовольствие.
В этот момент в ней умерли все столь долго взращиваемые феминистические порывы. Мисс Независимость гордо махнула рукой на прощание и канула в небытие, увлекая за собой мисс Одиночество, к чьему обществу Ава так привыкла за эти годы.
Жанлука, казалось, и не заметил яростной внутренней борьбы своей спутницы и молча передал изделие ювелиру. Тот заискивающе взглянул на него, и Жанлука коротко кивнул. Мгновение спустя украшение уже было помещено в бархатную коробочку, которая сама по себе сошла бы за произведение искусства.
Все еще слегка пошатываясь от пережитого стресса, Ава вышла на яркое полуденное солнце. Жанлука следовал за ней.
— Погоди, мы же оставили колье в магазине, — спохватилась она, глядя на его пустые руки.
— Все в порядке, дорогая. Его доставят в наш отель. Ты же не хочешь весь день таскаться с пакетами.
— Нет, конечно нет, — пробормотала она, краснея, как помидор. Почему она понятия не имела о таких вещах? И теперь, о боже, он знает, насколько она проста.
Это ведь было первое ювелирное украшение, подаренное Аве мужчиной. Должно было быть еще одно, то кольцо, которое лежало в кармане ее чемодана… Она совсем забыла об этом и сейчас не хотела возвращаться мыслями в прошлое, когда казалось, что, оплатив поездку на двоих в Рим и даже собственное обручальное кольцо, она сможет обрести женское счастье с нелюбимым мужчиной.
— Спасибо, — улыбнулась Ава, беря Жанлуку за руку. Она обычно избегала проявлений чувств на публике, как и всего, что только могло привлечь нежелательное внимание к ее персоне, но только не сейчас. Казалось, итальянские улочки созданы для влюбленных пар. Чего стоит одна лишь вечерняя Passeggiata. Традиция выходить в город на променад с целью показать всем свой новый наряд или нового мужчину — такое могли придумать только здесь. — Ты очень добр ко мне.
— Ты так считаешь? — улыбнулся Жанлука.
— Да, и всегда был. Я помню… — начала Ава и внезапно осеклась, вспомнив, что зареклась говорить о событиях семилетней давности, но было уже поздно.
Он остановился и, обняв девушку за талию, прижал к себе.
— Помнишь что, tesoro?
— Когда мы впервые встретились. Ты уже тогда был нежным, добрым и милым, но в то же время невероятно сильным. — Она положила руку ему на грудь. — Я чувствовала себя как за каменной стеной рядом с тобой.
Он поймал ее руку и прижал к губам.
— Никогда не говори итальянцу, что он милый, — сказал он с улыбкой.
— Но ты правда милый.
— Что ж, если хочешь, можешь считать меня таковым.
Ава буквально видела, как он скривился, и рассмеялась, погладив мужественный подбородок своим большим пальцем.
— Мне нравится твоя щетина.
— Одни только неудобства, — пожаловался Жанлука. — Мне приходится бриться дважды в день, чтобы не поранить твою нежную кожу, и все равно это не спасает.
Ава не знала, что ответить. Волна смущения прокатилась по ее телу. Она находится на другом конце света, посреди оживленной улицы в руках мужчины, о котором можно только мечтать, и говорит ему такие вещи, какие раньше осмеливалась разве лишь шептать в подушку.
— Что еще тебе нравится?
37 
