42 
Шумный, галдящий… Это относилось ко всем, кроме Ника, который больше наблюдал за происходящим с кривой улыбкой, чем принимал участие в разговоре. Из всех братьев Джесс Ник понравился Люку больше всего… вероятно, потому, что не тараторил на безумной скорости.
Братья Джесс обладали блестящим вкусом в том, что касалось женщин — начиная от невесты Ника, Клем, рыжеволосой красавицы, известной в прошлом фотомодели, и заканчивая другими спутницами жизни — двумя брюнетками и блондинкой, привлекательными, образованными и независимыми. Одна из них была журналисткой, вторая — врачом, третья — физиотерапевтом. Братьям Шервуд нравилась печать интеллекта в их внешности.
Точно так же, как и ему самому.
Люк посмотрел на Джесс, погруженную в беседу с отцом. Только слепой на месте Люка не заметил бы взгляды, которые бросали родные Джесс в его сторону. Он уклонился от не самых деликатных вопросов об их отношениях, предоставив Джесс самой давать объяснения. И решил, что вечером ей стоит вернуться с ним в его дом.
А еще он хотел, чтобы Джесс снова спала в его кровати, хотя и боялся признаться в этом даже самому себе.
«Какая же она красивая», — думал Люк, глядя на Джесс. Ее волосы растрепались, помада стерлась, под глазами залегли круги от боли, — на ногу наложили десять швов! — но она сияла.
Она обожала родных. Люк наблюдал за их приездом из окна гостиной и слышал радостный визг Джесс при виде вереницы автомобилей. Не успели машины затормозить, как Джесс распахнула их дверцы, и к ней с поцелуями и объятиями бросились дети. Люк стиснул зубы, когда один из братьев закружил ее в приветственном танце, — швы ведь, черт возьми! — а потом передал, как подарок, другому брату, повторившему тот же фокус.
Люк покачал головой. Джесс ни на мгновение не сомневалась, что ее любят…
За такую семью много лет назад Люк продал бы душу. Если бы он мог заказать себе семью, он выбрал бы точно такую же.
— А ну-ка, помолчите все…
Голоса смолкли, и Люк перевел взгляд на папу Джесс. Дэвид Шервуд поднял бокал.
— Я хотел бы поблагодарить Люка, гостеприимно распахнувшего двери своего дома для нашей сумасшедшей семейки, и выразить горячую надежду, что он не жалеет об этом, — Дэвид прищурился и пробежался взглядом по всем своим детям, не пропустив и Джесс. — И это означает: никаких драк среди мебели, никаких спусков на перилах, никаких бомбочек с мукой из окон верхних этажей.
Люк наклонился к Нику, сидевшему справа.
— Он говорит это детям, правда?
В серых глазах Ника запрыгали смешливые искорки.
— Увы, нет. Мои братья и сестра могут откалывать безумные номера.
Люк усмехнулся.
— А ты — нет?
— Меня просто никогда на этом не ловят, — захихикал Ник.
— Короче говоря, спасибо, Люк, что позволили нам провести этот уик-энд всем вместе. — Дэвид снова поднял бокал, и, когда перезвон хрусталя стих, добавил: — Кстати, я знал вашу маму.
Люк увидел, как Джесс дернула отца за руку, и легким кивком дал ей понять, что хочет услышать о матери.
— В самом деле? Как вы с ней познакомились?
— Мы вместе учились в художественной школе в Кейптауне. Думаю, я был почти влюблен в Кейтлин.
— Ты был влюблен чуть ли не в каждую, — вставила его жена. — Кейтлин… Кейтлин Керби? Я ее помню. Длинные волосы, зеленые-зеленые глаза. Ваши глаза, Люк. Сожалею, что вы потеряли ее так рано.
Какие простые, искренние слова… Они чуть не заставили Люка признаться, что он не потерял мать, это она его бросила…
— Помню, как мы приходили в коттедж ее старшей сестры близ Ламбертс-Бэй. Кейтлин воспитывала сестра — она преподавала археологию в университете Кейптауна и часто уезжала на раскопки.
Люк сглотнул вставший в горле комок. Боже, у него была тетя… Но как? Почему? Он ни разу о ней не слышал.
Не то чтобы это имело какое-то значение после стольких лет, Люк не собирался ее разыскивать, но… вау, у него была тетя!
— Я был в восторге от ее работ, — продолжил Дэвид. — Она была создана для великого. А потом появился Грег Прескотт…
— Ну вот, папа отошел от темы и завел старую пластинку, — пробормотал Ник. — Боже, помоги нам! Он собирается прочитать нам лекцию о каждом художнике, которого когда-либо знал.
— Отвлеките его, быстрее! — донеслось до Люка шипение другого брата, Джона.
Патрик тут же вскочил и прокричал, перекрывая голос отца:
— Так как насчет нашего пари, Малявка?
42 
