169 
Увидев палача, Бато трусливо пополз в самый дальний угол камеры, натыкаясь на тела лежащих и сидящих пленников. За участие в уличных беспорядках было арестовано много людей, и только за последний час к ним в камеру втолкнули еще семнадцать человек, набив и без того тесное помещение до отказа.
Бато стал яростно царапать ногтями скользкую стену, словно хотел вырыть углубление в ней и спрятаться там от мучителей.
В мозгу у Марка Юлиана промелькнула спасительная мысль. Эти стражники из недавнего набора и в Риме совсем недавно, они знают меня по списку, но хорошо ли запомнилось мое лицо? К тому же теперь оно перепачкано сажей, щека разбухла от загноившейся царапины, а вместо хорошей одежды остались одни лохмотья. Если вместо Бато назовется другой, узнают ли они об обмане? А если у них даже и появятся сомнения, кто поверит, что найдется человек, добровольно пошедший на пытки? Его мог узнать Сервилий, но была надежда, что он не заявится на допрос.
— Бато! — скомандовал стражник холодным, отчужденным голосом. — Выходи!
Бато всхлипнул и заскулил как щенок. Юлиан в темноте быстро подполз к нему и закрыл его рот рукой.
— Молчи! — прошептал он. — Успокойся. Вместо тебя пойду я. Сиди тихо и никому не говори.
Затем Марк Юлиан не спеша встал и подошел к палачу, всей своей походкой изображая насмерть перепуганного человека. Когда он оказался рядом со стражниками, палач поднес к его лицу факел и увидел перед собой искаженное гримасой страха лицо, темное от сажи и похожее на сову. Застывшие в ужасе остекленевшие глаза почти выкатились из орбит. Весь он сильно походил на лемура. Говорят, что духи предков со светящимися глазами часто появляются и бродят по кладбищам в лунные ночи. Вот только руки у него тряслись совсем по-человечески.
— Ты Бато?
— Я.
Стражник окинул его с головы до ног подозрительным взглядом. Марк Юлиан в этот момент усердно произносил про себя молитву Меркурию, покровителю плутов и обманщиков. Наконец палач взял его за конец цепи и дернул вперед.
— Тогда пошли. У нас есть к тебе дело.
Глава 58
Клинок Аристоса глубоко вонзился в дубовое основание водяного органа и застрял там. С проклятием он поднатужился и вытащил его. Следующий удар попал в плечо Аурианы и глубоко рассек его. Закусив губу, она с трудом удержалась от крика. Рана была довольно глубокой, но не опасной. Боль и злость придали ей силы. Она сумела отбить его меч кверху и в те доли мгновения, пока тот готовился к новому удару, успела проскользнуть у него под рукой. И сразу же ее спина почувствовала за собой открытое пространство — она освободилась от этого проклятого водяного органа.
Сжав в кулак всю свою волю, она приготовилась к обороне. В этот миг ее осенила мысль, которая сначала могла показаться сумасшедшей. В следующий миг она поняла, что это ее единственный шанс, который нужно использовать во что бы то ни стало.
Она отбросила все, чему ее учили в Великой школе. Теперь она будет сражаться так, как сражаются воины на ее родине — просто, без всяких ухищрений. Быстро освободив руку из кожаного ремня щита, она бросила эту громоздкую и неудобную вещь на песок.
Аристос был озадачен. Он шагнул вперед чуть позже, чем следовало, и его горизонтальный удар пришелся по пустому месту. Меч со свистом резал воздух. Выиграв еще несколько драгоценных секунд, Ауриана сдернула с себя шлем и тоже отбросила его подальше. По трибунам прокатился ропот изумления.
Иного выхода у нее не было. Она уставала быстрее Аристоса, а теперь ничто не стесняло ее движения. Она будет биться так, как всегда бились хатты — с головой и сердцем, открытым солнцу, небу и богам.
В наблюдательной каморке все удивленно покачали головами. Кое-кто не удержался от презрительного смеха.
— Вы неправы, — сказал Метон напряженным голосом, прижавшись лицом к решетке, неотрывно следя за схваткой. — Конечно, кому-то этот поступок может показаться безумием, но она сделала то, что подходит только ей. Она все рассчитала точно. Теперь Аристос не сможет утомить ее. Теперь она может парировать удары, держа меч обеими руками. Это дает ей выигрыш в силе и скорости, а мастерства, чтобы воспользоваться этим преимуществом, ей не занимать.
Аристос тут же обрушил на нее град ударов, которые посыпались подобно дротикам на ее теперь уже не защищенную левую сторону. Затем с таким же усердием и зловещей улыбкой он принялся целить в ее обнаженную голову. Но она уклонялась от ударов и выпадов с новой легкостью и ловкостью. Со стороны ее изящные движения казались красивым ритмичным танцем, исполняемым под барабан, бой которого еще более участился. Отталкиваясь от земли, она буквально парила в воздухе, испытывая огромное удовольствие от своей невесомости. Она успевала повсюду, словно рой пчел. Ее движения были непредсказуемы. Наконец Аристосу это надоело. Он зарычал как мастиф и ударил ее своим тяжелым щитом в окровавленное плечо.
169 
