62 
Бернар слегка покраснел, вспомнив о тех случаях, когда он пренебрегал своими обязанностями, зная, что Макс всегда позаботится о деле.
– Наш отец давно распределил роли между нами, – сказал он, пожимая плечами. – Ты должен быть образцом, самым лучшим отпрыском благородного семейства в Новом Орлеане, так сказать, главой семьи. Я же расточительный мот, всегда возвращающийся домой с покаянием и протянутой рукой. Александр… это ребенок… распутник… любитель вина и женщин. Как можем мы выйти за роли, предназначенные нам?
Макс скептически посмотрел на него:
– Виктора уже нет. Ты можешь выбрать себе любую роль.
– Слишком поздно. Теперь я не хочу что-либо менять. Не желаю ни брать на себя ответственность, ни заводить собственную семью.
Внезапно оба замолчали, Бернар уставился на свои сапоги, а Макс размышлял, о чем еще можно поговорить.
– Дочери Фонтейна действительно так непривлекательны, Бернар? – спросил он наконец. Бернар устало улыбнулся:
– Конечно же, нет. Однако как я мог думать о женитьбе, зная, что существуют женщина и мой ребенок, нуждающиеся в моем покровительстве?
– Это было десять лет назад, – мрачно сказал Макс. – Сейчас она, вероятно, уже нашла себе мужа.
– Думаешь, это утешает меня? Другой мужчина воспитывает моего ребенка! Мой Бог, последние десять лет я каждую ночь задаю себе один и тот же вопрос: почему она ушла, ничего не сказав ни мне, ни своей семье, и куда она подевалась?
– Извини, Бернар, – тихо сказал Макс. – Наверное, тогда я мог бы чем-то помочь тебе, но вместо этого думал только о…
Макс замолчал. В то время он был всецело поглощен суматохой в связи с убийством Корин и не мог уделить внимание неудачному роману младшего брата с Рилой Карен, дочерью лодочника-американца. Бернар и его девушка знали, что брак между католиком и протестанткой грозил бедой им обоим. Когда Рила обнаружила, что беременна, она немедленно исчезла. Несмотря на все усилия найти ее и ребенка, Бернару в течение десяти лет не удалось обнаружить никаких следов.
– Бернар, – медленно произнес Макс, – ты достаточно долго искал их. Может быть, теперь уже пора забыть о прошлом.
– Именно так ты и решил поступить? – поинтересовался Бернар, желая сменить тему разговора. – Поэтому ты и женился так поспешно?
– На это были причины.
– Лизетта действительно боится тебя? – спросил Бернар. Макс улыбнулся:
– Надеюсь, нет.
– Весь дом знает о том, что ты не остался с ней на ночь.
– Мне наплевать на всех. Это моя свадьба, и я вправе вести себя так, как хочу.
– Конечно, – охотно согласился Бернар. – Однако, думаю, глупо нарушать традиции. Вспомни. Ты должен провести по меньшей мере неделю наедине с новобрачной. – Он улыбнулся. – Долг мужа лишить невесту невинности.
Макс нахмурился:
– Может быть, когда-нибудь я обращусь к тебе за советом. А пока…
– Да, да, понимаю. – Глаза Бернара весело сверкнули. – Кстати, ты решил, что делать с Мириам?
– Почему ты спрашиваешь об этом?
– Ну потому, что она очаровательное создание. Как Мириам среагировала на твою женитьбу? Полагаю, очень расстроилась.
– Вовсе нет.
– Бедный Максимилиан. – Бернар тихо засмеялся. – Есть ли хоть одна женщина, кроме матери, которая любила бы тебя?
Макс бесстрастно посмотрел на него и ничего не ответил.
– Любовь не для тебя, не так ли?
– У тебя есть какие-то основания так думать? – мягко спросил Макс.
– О, я постоянно пытаюсь узнать, есть ли у тебя сердце, но никак не могу понять.
– Тогда, может быть, прекратишь свои попытки?
Бернар улыбнулся:
– Мне нравится выяснять бессмысленные вещи.
– Я это заметил, – ответил Макс.
* * *
Лизетта стояла, не шелохнувшись, целую минуту слушая их беседу. Сердце ее странно сжалось от мучительного вопроса: есть ли хоть одна женщина, которая любит его? Ее охватило чувство то ли жалости, то ли непонятного страха. Неожиданно ей захотелось набраться храбрости, подойти к Максу и поцеловать его на глазах у брата. Бернар должен понять, что она любит своего мужа. Конечно, нелепо думать, что Макс нуждается в ее защите… Слова брата вряд ли ранили его сердце.
Лизетта робко откашлялась и вошла в комнату, сделав несколько шагов вперед. Оба мужчины посмотрели на нее, Макс повернулся на своем стуле, и его золотистые глаза тотчас встретились с ее глазами. Он выглядел таким растрепанным, каким она никогда не видела его прежде: ворот рубахи расстегнут, и она покрыта пятнами пота, волосы слиплись на лбу и на затылке. Правая скула испачкана грязью, шея тоже. Но сейчас он показался даже более красивым, чем когда был одет в превосходный костюм.
62 
