Особенно,... 
118 
– Скажем, причудливого светского общества.
– В самом деле! Ты забыл, Максимилиан, что твоя семья и друзья, все мы являемся частью этого, как ты называешь, причудливого общества!
– Общества, которое вот уже десять лет отвергает меня.
– Ты не можешь обвинять…
– Я никого не обвиняю. Но я слишком долго был изгнанником, мама. Тень от меня падает на всех, кого я люблю, включая Лизетту. Особенно Лизетту.
– Вздор! – воскликнула Ирэн. – Отверженный? Изгнанник? Ты же знаешь, что это не правда. У тебя много друзей…
– Деловых партнеров, – сухо поправил Макс. – Жак Клеман – единственный человек в Новом Орлеане, который называет себя моим другом не из финансовых соображений. Да вы сами, мама, видели, как люди переходят на другую сторону улицы, чтобы не встречаться со мной.
– Люди приходят к нам…
– К вам, мама… не ко мне.
– Тебя приглашают на различные собрания…
– Да, безденежные родственники, в расчете на мои деньги. Или те, кто чувствует себя обязанным памяти отца. Когда я посещаю такие собрания, вокруг меня все шушукаются и натужно улыбаются. Ты и сама знаешь: если бы я не был Волераном, меня давно заставили бы покинуть Новый Орлеан. Сплетни распространяются, как медленно действующий яд. А теперь… они взялись за мою красавицу жену, надеясь обнаружить какие-нибудь изъяны в ней. Если она выглядит счастливой, они удивляются: как можно наслаждаться жизнью с таким жестоким, холодным мужем!..
– Перестань, Макс! Я не вынесу этого!
Он замолчал. Ирэн не чувствовала в его молчании страха, который буквально пронзил его сердце. Больше всего он боялся, что у него могут отнять Лизетту. Ненависть и подозрения, которые прежде относились только к нему, теперь могут быть направлены против нее. Ей будет трудно сохранить друзей, ведь ее станут третировать только потому, что она замужем за ним. Что, если она недостаточно сильна и не выдержит этого? Вдруг перестанет его любить и возненавидит?
– Лизетте нужна необычайная уверенность в себе, – сказал он. – Ты знаешь, что ей будет очень трудно.
– Макс, мне кажется, ты преувеличиваешь трудности…
– Если бы Лизетта могла притворяться, как ее учила из лучших побуждений тетушка Делфайн, надеюсь, она сумела бы избежать их.
Ирэн не обратила внимания на его слова. В спорах она никогда не слушала собеседника и только повторяла свою точку зрения, пока тот, обессилев, не соглашался.
– Ты должен приструнить ее, иначе она скоро станет неуправляемой, – заявила мать. – Разве ты забыл, как было с Корин!
Макс потерял всякое терпение и начал попросту дерзить ей, чего уже давно не позволял себе в разговоре с матерью. Он ясно дал понять: никто не должен критиковать Лизетту, дабы не вызвать его гнев. Однако и для Лизетты он установил некоторые пределы. Макс нашел способ сдерживать жену, если она осмеливалась зайти слишком далеко.
* * *
В воскресенье Волераны давали званый вечер. На нем Макс грубо обошелся с гостем, которого привела одна из его кузин. Дело в том, что политические взгляды месье Грегори расходились с убеждениями Макса.
Обычно на таких вечерах звучала музыка, гости непринужденно беседовали, немного танцевали. В одиннадцать часов подавали прохладительные напитки, а к полуночи все расходились. На этот раз вечер закончился в десять – до того, как принесли напитки.
Лизетта была подавлена. Она вошла в библиотеку, где Макс пил вино вместе с Бернаром. Казалось, он нисколько не удивился ее появлению. Лишь уголки его рта слегка скривились.
– Будь осторожной, – тихо предупредил он. – Сегодня у меня неважное настроение.
– Макс, ты проявил бестактность по отношению к месье Грегори только потому, что он сделал небольшое замечание, касающееся губернатора, – раздраженно сказала Лизетта. – Ты же сам еще хуже отзывался о Клейборне!
Бернар посмотрел на них с тревогой и поставил на стол свой бокал.
– Я устал. Спокойной ночи.
Ни Макс, ни Лизетта не заметили его ухода.
Макс глотнул вина и закинул ногу на ногу.
– Когда я критикую Клейборна, то по крайней мере знаю, о чем говорю. – Он пожал плечами. – Грегори идиот, он ничего не смыслит в политике.
– Но ты не должен был создавать неловкость, беседа была довольно приятной, пока ты не вмешался.
118 
