157 
— Теперь ты на мне точно не женишься. — Она выдыхает это в сжатые губы Сержанта.
По словам тети, мужчины избегают развратных женщин. А этот только рассмеялся:
— Нет, дорогая. Так не пойдет. Ты меня завлекла в укромное место. Обесчестила… развращаешь… А теперь еще и замуж идти отказываешься? Что с моей репутацией станет?
Похоже, тетушкин жизненный опыт следовало признать неполным.
— Выйдешь… куда ты денешься.
Проклятье, а она уже почти согласна…
Тисса не плакала. Не кричала, требуя немедленно все прекратить. Не обвиняла, опять простив за все и сразу. Не оттого ли было невыносимо тяжело смотреть ей в глаза?
Урфин смотрел.
Заставлял себя улыбаться, говорил какие-то глупости, которые придумывал на ходу. И повторял раз за разом, что не надо бояться. Он не позволит ее тронуть. Все получится. А если нет, то… Гавин и Долэг на корабле Аль-Хайрама. Кайя уберет Изольду, а остальных не жаль.
Разве что дока, который не выдержал и все-таки сорвался на крик, пытаясь дозваться. Правда? А кому она нужна. Вот вывернуть чужую жизнь наизнанку, убедиться, что тот, кто рядом, ничуть не лучше тебя и твоего соседа, — это да… док попытается бороться и погибнет. Этого не оценят. Привыкли к чужим жертвам. И еще тот паренек, проводивший вскрытие. Он и вправду умеет разговаривать с мертвецами.
Паж Изольды… другие дети… детей в замке немного, и они не виноваты.
Как и люди, живущие за стенами замка. Чуму стены не удержат.
А Урфина не удержат люди.
И лучше бы у него получилось все так, как он задумал. Ждать уже недолго, но выдержит ли Тисса? И сумеет ли простить потом, когда все закончится?
— Назовите, пожалуйста, ваше имя.
— Амелия. Леди Амелия Андерфолл.
Сегодня на ней строгий наряд, даже чопорный. Достойная юная леди, чья репутация сверкает, как свеженачищенное серебро или, скорее, посеребренная латунь.
— Зачем она здесь? — Тисса не шепчет, но голос ее стал очень тихим.
И разговаривает мало, сама не замечая, как гаснет. Это еще не смерть, но близко. И Урфин сходит с ума от бессилия и еще потому, что действительно с ума сойти нельзя, — безумие означает проигрыш.
Слишком многие следят за каждым его шагом.
Ждут, когда оступится.
— Она пришла мстить.
— Мне?
— Нет, Тэсс, мне.
Ладони сухие, холодные. И на левой уже проступает красное пятно. На шее появилась сыпь, однако Тисса ее словно и не замечает. Но уже завтра сыпь поднимется на щеки, потом коснется лба. Кожа набрякнет и сделается жесткой, шелушащейся.
Если бы был другой выход…
— Расскажите, что вы видели? — Кормак весьма любезен.
Вчера он так искренне выражал сочувствие по поводу неудачного брака. Надеялся, что Урфин сорвется? Ударит? Даст повод себя запереть?
Разочарован ли? Или просто усилит нажим?
— Я… присутствовала на зимнем балу, который был совершенно чудесен! — Восторг леди Андерфолл неуместен, но понятен. И ей прощают восторг.
— И там вы познакомились с мормэром Дохерти и его невестой?
— Да! Я была так рада, что отец представил меня!
— Она говорит неправду. — Тисса сжала пальцы, и Урфин не устоял перед искушением — поцеловал их. Смотрят? Пускай.
— Конечно, она говорит неправду. Но она хорошо управляется с собой. И Кайя не видит, что ложь — это ложь.
— И что было дальше?
Вздох. Поникшие плечи. Дрожащие руки прижаты к груди. Амелии не хочется рассказывать, но она осознает, сколь важно помогать суду.
— Их светлость отвлекли, а леди Тисса не пожелала говорить со мной. Наверное, я ей не понравилась. Она ушла… а мне было так неудобно. И я пошла следом.
— Что вы увидели?
— Мне неловко… — Совершенно неловко, и румянец на щеках — лучшее тому подтверждение. Теперь каждому видно, что Амелия — невиннейшее существо, помимо воли втянутое в чужие интриги.
Сожри ее чума!
— …но я видела, как леди Тисса говорит с другим мужчиной. И он целует ей руки…
— Вы узнали мужчину?
— Да… я видела его на турнире. Гийом де Монфор.
— Вы слышали, о чем они говорили?
— Да, но…
Кормак хмурится: леди должна понимать, что в месте, подобном этому, неуместны тайны.
— Леди Тисса сказала, что сегодня встретиться не выйдет, но вот завтра она придет в условленное место и… и исполнит обещание.
157 
