115 
А еще обида эта детская…
Если бы Кайя попросил остаться… но он лишь сказал, чтобы Урфин не лез на рожон. Но эти мысли точно не к месту и не к разговору.
И Тисса ждет.
— Та книга о том, что происходит между женщиной и мужчиной. Она на ашшарском, полагаю, но помнится, картинки были весьма подробные.
И есть опасение, что эта книга полетит в камин. Или в Урфина.
Юным девам, воспитанным под гнетом морали, не подсовывают подобное чтение. Остается надежда на врожденное любопытство, которого у девочки явно избыток.
— Вы хотите, чтобы я…
Ну уж нет, приказывать Урфин точно не станет.
— Я хочу сказать, что если тебе интересно, то загляни. Или не заглядывай. Или загляни и закрой, если сочтешь, что тебя это каким-то образом оскорбляет.
Кивок, но какой-то неуверенный.
— Только читай тогда, когда одна будешь. Твоя сестра еще мала. А компаньонка, боюсь, не поймет.
Она и вправду милая женщина, которая порывалась сопровождать Тиссу. И хорошего ее воспитания хватит еще на полчаса ожидания… за полчаса многое успеть можно.
Урфин не без сожаления разжал руки. Пришло весьма отчетливое понимание того, что в следующий раз он не сможет остановиться.
— И еще, Тисса… — Стоило отпустить, и она сразу вспомнила о приличиях. Покраснела, побледнела, платье принялась оправлять, как будто опасаясь, что на нем останутся свидетельства его прикосновений. — Я знаю, что ты не собираешься идти на бал. И догадываюсь о причине. Это несерьезно.
Для нее как раз серьезно.
— Держи.
Протянутый сверток решилась взять не сразу, небось гадала, насколько допустимо принимать и этот подарок. Бестолковый ребенок, слишком взрослый, чтобы и вправду как к ребенку относиться.
— Ты пойдешь на этот растреклятый бал. — Урфин помог развернуть бумагу. — Даже если мне придется за руку тебя вести. Но я надеюсь, что не придется. Никогда и никому не показывай слабость.
— Это же…
Кружево. Не белое, скорее цвета сливок, с характерным тусклым золотым отсветом.
— Отдай это своему… портному. Пусть что-нибудь придумает.
— Вы знаете, сколько это стоит?
Много. Хайерское кружево. Ручное плетение на шелковых нитях. Урфину довелось видеть, как его делают. Медленно. Месяц работы и в результате — кусок размером с детскую ладошку. Но и на этот товар, слишком редкий, чтобы предлагать многим, имелся покупатель. Вот только Аль-Хайрем без сожаления отказал ему.
— Я… не могу. Это слишком… дорого.
— Подарки не возвращают.
Вздох. Ну вот, сделал приятное. Теперь думает, чем она ему обязана.
— Вставай. — Урфин протянул руку. — Тебе пора отдыхать. И выбрось из головы всякие глупости. Считай, это я хочу похвастать.
— Чем?
— Тобой.
Определенно это не самая лучшая идея.
Глава 22
ЗИМА
Настоящий мужчина должен уметь правильно поджечь избу и разогнать коня, чтобы женщине было чем заняться на досуге.
Юго наблюдал за тем, как преображается замок. Он словно открывался, позволяя зиме подойти ближе. И та кралась на мягких лапах, терлась о стены, оставляя на камнях льдистый подшерсток, дышала в окна инеем. Снег выпал в одну ночь. Много. Густо. И выбеленный мир стал чист, как при рождении.
Юго не сумел удержать себя. Он забрался на вершину башни, одной из многих в замковой короне, чтобы искупаться в сугробе. Колючие поцелуи ветра — что может быть лучше?
А потом зиму пустили на порог.
Белые холсты с осколками картин. Дерево.
Дорога.
И снежная крошка на полу.
Зеркала, которые крадут друг у друга отражения, чтобы спрятать их в стеклянной черноте, как зима прячет окна озер.
Юго приходил в зал каждую ночь, дожидался, когда обитатели замка засыпали, и приходил. Смотрел. Слушал. Поправлял то, что мог поправить, не будучи замеченным.
— Она специально, да? — спросил он у кота, единственного собеседника, который не раздражал, вероятно, тем, что был лишен возможности отвечать. — Конечно нет. Она не знает про меня. Никто не знает. Беспечные дети на снегу… в моем мире детей оставляют, когда не могут прокормить. Смерть от холода милосердна.
Кот ходил за Юго по пятам не то из любви, не то от недоверия. Но стоило протянуть руку, чтобы коснуться рыжей — слишком рыжей для этого места — шерсти, как кот отпрыгивал. Однажды зашипел.
115 
