92 
Он задумался, глядя на огненный букет, что полыхал в небе, потом вздохнул и тронулся в путь – ему предстояло еще добраться до лагеря сира Робера. И вдруг из-за груды бочек появился Пернон.
– Вот вы где, мессир! А я вас ищу!
Пернон явно был не в себе, но вовсе не потому, что долго общался с бутылкой. С тех пор как старый воин, обучавший военному искусству молодых в замке Куси, стал оруженосцем Рено, он если и напивался, то в редчайших случаях. Лицо у него потеряло багровый оттенок и стало золотисто-загорелым, но сейчас по цвету оно походило на полотно.
– Да, я здесь. А что такого случилось?
– Дело в том… в том… Я видел барона Рауля!
– И вас это взволновало до такой степени? А, собственно, почему? Что странного в том, что он отправился на Восток? Разве его отец не принимал участия в крестовом походе?
– Так-то оно так, в его участии и впрямь нет ничего удивительного, но меня обеспокоило состояние барона. Когда я его увидел, он бродил у ворот города как потерянный, словно не знал, куда ему податься…
– Вполне возможно, ему захотелось побыть одному, а поскольку он не знает здешних мест…
– Да нет, дело не в прогулке, у него совершенно больной вид. Я успел хорошо его рассмотреть. Никогда я не видел его таким бледным и таким подавленным. Он положил руку мне на плечо, будто мы расстались с ним только вчера, и сказал мне… Да. Вот что он сказал: искупление ждет в конце пути… Он едет, чтобы искупить совершенное преступление… И небо послало ему меня, чтобы я стал свидетелем этого искупления. Он вцепился в меня изо всех сил, а я старался от него освободиться и объяснял, что теперь у меня другая служба и другой господин, но он ничего не слушал. По счастью, подошел один из его рыцарей, мессир д’Аминьи, который меня хорошо знает. Мы с ним вместе осторожно довели барона до его шатра и там передали на руки слугам.
– Что же довело его до такого состояния?
– Как сказал мне мессир д’Аминьи, вскоре после моего ухода барон узнал всю правду о своей любовнице и смерти дамы Филиппы. Гнев его был неистов. Он приказал, чтобы Флору взяли под стражу. Потом она предстала перед его судом и была приговорена к сожжению на костре за колдовство.
– Девушку благородного происхождения сочли ведьмой и сожгли на костре?!
– Такое уже бывало! Но успокойтесь! С ней этого не случилось. Накануне казни она исчезла из тюрьмы, и никто так и не узнал, как ей это удалось и куда она пропала. С тех самых пор сир Рауль не переставал каяться и просить у Бога прощения. Его брат Ангеран только подливал масла в огонь и уговаривал его уйти в монахи, надеясь, что тот зачахнет, заморит себя постом, намереваясь и сам помочь ему в этом. Но тут король объявил крестовый поход, и рыцари замка Куси убедили барона надеть на себя крест как самое верное средство получить у Господа прощение, сражаясь за его город Иерусалим… И как самое верное средство спасти его от злокозненного брата… И вот отряд в составе двенадцати человек покинул Куси. Поначалу все шло благополучно. Сир Рауль снова стал самим собой и только и говорил, что о будущих битвах. По дороге он молился во всех церквях не меньше Его Величества короля. А потом из-за того, что двигались мы очень медленно, он начал прикладываться к бутылке, и вино сильно повредило его здоровью. Когда он пьян, в его голове все перемешивается: и страстная жажда искупления… и жгучая страсть к этой потаскухе, которая мучает его до сих пор. Вот что произошло с несчастным сиром Раулем.
– И как же ему помочь? Можно что-нибудь сделать?
– Только молиться Господу, чтобы крестоносцы собрались как можно скорее и чтобы мы не задерживались слишком долго на острове Кипр. Я слышал, что там процветают любовные игры в память о какой-то древней богине и ее служительницы сладострастней самых похотливых девиц, которых армия таскает за собой в походе. Если это правда, то барон там совсем с ума сойдет…
– Или, напротив, излечится. Кто знает?..
На следующее утро корабли подняли большие прямоугольные паруса, украшенные золотыми крестами, а хор священнослужителей запел «Гряди, Господи!», и к этому хору присоединили голоса тех, кто уезжал в неведомые края, не зная, увидит ли когда-либо родных. Но этим ослепительно солнечным утром, любуясь синим, как гербовое поле Франции, морем, вдыхая аромат дальних стран, приносимый ветром, ни один мужчина – и ни одна женщина – не предавались бесплодным сожалениям: они все отправлялись освобождать Гроб Господень, для них отныне открывалась дорога в рай благодаря этому самому замечательному из паломничеств…
92 
