92 
– С тех пор как он вышел на тропу войны, Сагоевата должен был уйти со своих угодий у озера Кайюга, опустошенных инсургентами, – сказал им Играк. – Ему нужно найти новые земли, чтобы посеять там маис.
Расстояние, которое преодолел юный охотник за скальпами в поисках славы – более ста лье, – приводило Жиля в изумление: для ребенка такого возраста это был своего рода подвиг. Тима же это вовсе не удивляло.
– Испытания при посвящении в воины у ирокезов очень трудные, – объяснил он Жилю. – Расстояние не играет никакой роли для них, и время тоже, если речь идет о славе. Играк – сын вождя, брат вождя, и он надеется в один прекрасный день стать одним из тех славных воинов, рассказы о подвигах которых передаются из поколения в поколение.
– Я не удивлюсь, если так оно и случится…
Мальчик и вправду был горд, благороден и смел. Живя бок о бок с ним, Тим и Жиль смогли оценить Играка по достоинству. Сдержанный и немногословный, Играк казался старше своих лет; во время путешествия он часто отдалялся от них, но не для бегства, а для того, чтобы уединиться на краю какого-нибудь болота или в пещере, где он мог оставаться часами, словно прислушиваясь к окружающей его бескрайней природе. Иногда он подбирал с земли камешек либо перо, выпавшее из крыла птицы, или срывал привлекшее его внимание растение и тщательно укладывал найденное в маленький мешочек из кожи, который всегда носил на шее.
– Он составляет свое собственное «колдовство», – говорил тогда Тим, украдкой наблюдавший за индейцем. – Это значит, что он собирает предметы, которые, как он думает, могут принести ему удачу.
– Но как он их выбирает?
– Он их вовсе не выбирает! Эти штуки должны быть как-то связаны с его снами или с каким-либо предчувствием. Воины обычно занимаются этими делами позже, но дядя Играка Хиакин – Лицо Медведя – колдун племени сенека… великий колдун! Может быть, мальчик хочет стать его преемником… Если это так, то он должен представлять собою большую ценность для своего племени, и тогда у нас есть шанс сохранить в целости наши скальпы.
Эта мысль, казалось, успокоила Тима, и будущее стало теперь рисоваться ему гораздо менее мрачными красками…
Через двое суток после того как был оставлен Пикскилл, трое путешественников достигли вершины последнего холма, за которым текла Саскуэханна.
– Теперь тебе, раз уж ты так торопишься узнать, под каким соусом тебя съедят, недолго осталось ждать, – объявил Тим, указывая на прихотливо извивающуюся ленту реки. – Если парнишка не соврал, то лагерь его брата должен быть не более чем в получасе ходьбы.
Жиль не ответил ему. Уже несколько мгновений он следил за полетом хищной птицы, только что появившейся в небе. Это было великолепное создание, размером немногим меньше орла, но такое же величественное. Оперение птицы было необычайной белизны.
Птица парила с широко распростертыми крыльями, поддерживаемая невидимыми воздушными течениями, описывая широкие круги высоко над лесистыми изгибами холмов. Она скользила в голубом небе, величественная и грозная, белизна ее перьев нисколько не умаляла мощи изогнутого клюва и когтей. Жиль остановился, зачарованный зрелищем.
– Ну, что? – спросил Тим. – Едем?
– Смотри! Что это? Орел?
Тим сощурил глаза, чтобы предохранить их от слишком яркого света, льющегося с неба.
– Нет, не орел, хоть и похож на него. Я думаю, что это кречет.
Сердце Жиля на миг замерло…
– Кречет? Ты уверен?..
– Уверен настолько, насколько это возможно, ведь эти птицы здесь редки, они живут дальше к северу. Какой красавец!
Привычным движением Тим уже вскинул было свой карабин, но Жиль остановил его.
– Нет! – затем добавил очень тихо:
– Было бы жаль…
Ни слова не говоря, Тим повесил свой карабин на седло.
– Ты прав! И к тому же это было бы большой глупостью: мы слишком близко от лагеря индейцев, а они считают белого кречета воплощением Птицы Грома, их охранителя…
Друзья продолжили путь. Дорога нырнула в глубь леса, но она оставалась достаточно широкой, чтобы Жиль мог видеть кречета. Птица описывала в небе круг за кругом, будто выслеживая кого-то. Внезапно тропинка выбежала из лесной чащи и устремилась прямо в долину, скользнув по склону холма. Показался лагерь
индейцев…
На берегу реки стояли вигвамы, сделанные из сплетенных ветвей, кусков коры и пожелтевшего тростника. За ними виднелись два маисовых поля, засаженные на индейский манер, что придавало им необычный вид. Ирокезы во время сева высаживали в каждую лунку по четыре зерна маиса и по два зерна бобов, отчего всходы приобретали зеленый переливчатый цвет, на который было приятно смотреть, но здесь поля отделялись от лагеря частоколом из заостренных сосновых стволов, скрывавших их из виду.
92 
