45 
Герцога явно удивило ее упорство. Он как-то немного растерянно развел руками.
– Хорошо, хорошо… Не буду больше настаивать! Мы разберемся, вы привыкнете и все сами поймете. Дети очень нуждаются в заботе. Мне хотелось бы, чтобы вы стали для них не только и не столько воспитательницей, сколько подругой… старшей сестрой! Сейчас я вас познакомлю с ними.
Глаза мадемуазель Делюзи невольно остановились на его руках. Вид этих рук никак не вязался с обликом герцога Теобальда. У такого изысканного, элегантного человека – такие тяжелые, мясистые ручищи с короткими толстыми пальцами, квадратные кончики которых сплющены, как у рабочего. Руки, вульгарные до крайности, несмотря на то, что видно было: за ними старательно ухаживают. Очень странные руки для столь знатного господина!.. Руки, способные очень многое сказать тому, кто умеет присматриваться…
Так мадемуазель Делюзи начала свою службу в особняке, принадлежавшем герцогине де Праслен. И очень скоро обнаружила, что служба эта – не из легких.
…В большой столовой обед в тот день уже подходил к концу. Трапеза проходила в полной тишине, несмотря на то что за столом сидело довольно много людей. Слышалось только позвякивание серебра и фарфора в руках одетых во фраки лакеев. Герцогиня молчала, и никто не решался хоть что-нибудь сказать, видя, какая буря таится в глубине ее черных глаз.
Глаза, пожалуй, были единственным, что осталось от былой красоты герцогини, хотя к тому времени ей едва исполнилось тридцать четыре года. Такое тонкое когда-то лицо отекло, прекрасный золотистый цвет кожи сменился нездоровой желтизной. К тому же с этого некогда прекрасного лица теперь не сходило выражение усталости и меланхолии. Беспокойный взгляд герцогини де Праслен, напоминающий взгляд затравленного зверя, постоянно перебегал с мужа на Анриетту Делюзи, которые держались при этом одинаково безразлично. Сидя на стульях с высокими спинками, они не спеша ели, уставившись в свои тарелки и даже не глядя на детишек, в полном составе рассевшихся по обеим сторонам длинного стола. В особняке Себастиани было принято обедать в семейном кругу.
Начиналось лето. Первые жаркие и душные дни обрушились на Париж, принеся с собой грозы, которые герцогиня переносила очень плохо. В такую погоду сильно увеличивалась ее раздражительность.
Как только обед закончился, герцогиня поднялась и, обращаясь к старшей из дочерей, тринадцатилетней Луизе, сказала:
– Собирайся, Луиза, и ты, Берта, тоже. Жара просто невыносимая, в четырех стенах можно задохнуться. Мы прогуляемся вдоль набережных в коляске…
Озадаченные девочки по очереди молча посмотрели сперва на отца, потом на гувернантку. Мать перехватила их вопросительные взгляды, и это немедленно вызвало у нее очередную вспышку гнева.
– Что такое? Вы плохо слышите? Почему вы смотрите на вашего отца и на мадемуазель? Вы полагаете, я должна спрашивать у них разрешения на прогулку?
– Но, мама…
Вмешался герцог. Он холодно склонил голову перед женой и сказал:
– Дети сегодня уезжают с мадемуазель в Во. Следовательно, они не могут сопровождать вас.
– В Во? А кто это принял такое решение?
– Это мое решение. Как вы сами только что сказали, в Париже слишком жарко. Там им будет намного лучше. Впрочем, вы можете присоединиться к ним, как только вам этого захочется.
– А вы?.. Вы сами?
– Я? Я уеду туда завтра. Сегодня у меня дела в Париже, мне надо быть в палате пэров…
Герцогиня – это было сразу заметно – изо всех сил старалась сохранить спокойствие. Но от прилива крови лицо ее побагровело, и в конце концов ярость вырвалась наружу.
– Значит, так, – проговорила она, тщетно пытаясь сдержать дрожь в голосе, – вы отправляетесь в Во с детьми и с… с этой девицей и даже не считаете нужным предупредить меня! Если бы мне не пришло в голову поехать на прогулку…
– Но… я же только что предупредил вас: мы уезжаем!
– А я остаюсь, потому что вам заблагорассудилось взять с собой в Во мадемуазель! Вместо меня! С моими детьми!
Анриетта Делюзи поспешила ретироваться в ближайшую гостиную. Она уже привыкла поступать так всякий раз, как становилась причиной разногласий между супругами. Герцогиня довольно скоро заметила все возрастающее влияние девушки не только на детей, но и на их отца и явно невзлюбила гувернантку. За несколько месяцев Анриетта сумела тихой сапой добиться на редкость устойчивого положения.
45 
