101 
— Ладно, нечего тут стоять, млеть от удовольствия, сука! Давай двигай! Показывай дорогу.
Пророк встретил их в дверях, как будто собрался уже уходить.
— А, вот и вы! Давно пора! — раздраженно рявкнул он и указал на полки. — Начинайте паковать книги, пока ничего не случилось, иначе император поджарит нас на медленном огне.
Солдаты растерянно переглянулись. В центре, куда на глазах Клариссы пророк складывал отобранные книги, лежала лишь кучка пепла. Пустые места на полках были заполнены, так что никто бы не догадался, что несколько томов изъято.
— Пахнет дымом, — заметил один из солдат.
— Дурак! — Пророк постучал пальцем ему по лбу. — Полгорода полыхает! А ты наконец почувствовал запах дыма? Принимайтесь за дело! А мне нужно доложить о книгах, которые я отыскал.
Натан повел Клариссу к двери, но один из солдат ухватил ее за руку.
— Оставь ее! Мы хотим поразвлечься.
— Она грамотная, дурень! — сверкнул на них глазами пророк. — Она знает все книги. И у нас есть для нее более важное занятие, чем развлекать вас, ленивых олухов! Вам и так хватит женщин. Или вы хотите, чтобы я сообщил о вашем поведении капитану Маллоку?
Солдаты толком не понимали, кто такой Натан, но все же решили взяться за работу. Натан захлопнул за собой дверь и подтолкнул Клариссу вперед.
На лестнице она остановилась и привалилась к перилам. Ее мутило, в голове стоял звон. Натан погладил ее по щеке.
— Кларисса, слушай меня. Дыши медленно. Сосредоточься. Дыши медленно, иначе упадешь в обморок.
По ее лицу текли слезы. Она слабо махнула в сторону большого зала.
— Я… я видела…
— Я знаю, что ты видела, — мягко проговорил он.
Она ударила его.
— Зачем ты послал меня туда? Тебе же совсем не нужны были солдаты!
— Ты надеешься, что сможешь спрятаться. Тебе не удастся. Они обшарят все щели в городе, а потом сровняют его с землей. От Ренвольда не останется ничего.
— Но я… я могла бы… Я боюсь идти с тобой. Я не хочу умирать.
— Я хотел, чтобы ты знала, какая участь тебя ждет, если ты останешься тут. Кларисса, ты красива и молода. Поверь мне, тебя ждет страшная жизнь.
— Как они могут такое творить?! Как они могут?!
— Война есть война. Нет иных правил, кроме тех, которые устанавливает захватчик. И остается либо сражаться, либо покориться.
— А ты… ты можешь как-нибудь помочь этим людям?
— Нет, — прошептал он. — Я могу помочь тебе, но не стану терять на это драгоценное время, если увижу, что ты не подходишь для моих целей. Люди, которые погибли здесь, умерли быстрой смертью. Это была ужасная смерть, но все-таки быстрая. Но других ждет смерть долгая и мучительная. Жителям вашего города я помочь уже не в состоянии, но могу попытаться помочь другим. Если я не сделаю этой попытки, ни моя жизнь, ни моя свобода ничего не будут стоить. И тебе пришло время решать, будешь ли ты мне помогать и стоит ли твоя душа милостей Создателя.
Перед внутренним взором Клариссы пронеслись картины того, что происходит в аббатстве, на улицах, во всем ее родном городе. Ей казалось, что она уже умерла. И если ей представляется возможность начать жить заново, она должна ухватиться за нее. Это ее единственная надежда. Кларисса понимала это со всей отчетливостью.
Она стерла слезы со щек и кровь с подбородка.
— Да. Я помогу тебе. Душой клянусь — я сделаю то, что ты попросишь, ради спасения жизни людей. И ради моей свободы.
— Даже если попрошу тебя сделать что-то, чего ты боишься? Даже если ты будешь считать, что умрешь, выполняя мою просьбу?
— Да.
Его теплая улыбка воодушевила Клариссу. К ее изумлению, пророк привлек ее к себе и обнял, утешая. В последний раз ее так обнимала мать в далеком детстве. И Кларисса опять разрыдалась.
Натан приложил пальцы к ее губам, и она почувствовала восстанавливающее тепло. Ее страх постепенно утих. Воспоминания об увиденном не исчезли, но теперь они лишь укрепляли решимость остановить тех, кто это сделал. Ее душа преисполнилась надежды, что она тоже может сделать что-то, что поможет другим людям оставаться свободными.
Натан убрал руку. Кларисса ощупала губу. Она больше не ныла. Ранка вокруг кольца полностью зажила.
— Благодарю тебя… пророк.
— Натан. — Он погладил ее по волосам. — Нам надо спешить. Чем дольше мы тут задержимся, тем труднее нам будет выбраться.
101 
