28 
Пробыв некоторое время на кухне, они снова вернулись в гостиную, когда Белинда немного оправилась. Мальчики сидели на своих местах, сгорая от любопытства, но вели себя на редкость хорошо. Слова Малин подействовали.
И когда они снова сели за стол, она сказала:
— Думаю, тебе будет лучше рассказать все самой, Белинда, как бы трудно для тебя это ни было. Ведь то, о чем мы говорили, это еще не все, не так ли? Думаю, вы пережили настоящий кошмар в открытом море, ежеминутно ожидая смерти среди ледяных волн. Но есть еще что-то такое, что тебе любой ценой хотелось бы забыть, не так ли?
— Да. Ах, как ужасно было находиться в этой крохотной шлюпке, вы себе не представляете…
— Можем себе представить, — сказал священник. — Ты многое пережила.
— Да… — задумчиво произнесла она и вдруг задрожала: — Нет, я не могу об этом рассказывать! Это слишком страшно!
— Не надо так, Белинда! Мы могли бы спросить об этом Вильяра, но тебе от этого не стало бы легче. Тебе обязательно нужно поделиться своими воспоминаниями с другими. Это будет для тебя большим облегчением.
— Но я…
Она долго молчала. Потом произнесла:
— Да, это будет лучше всего.
И по ее интонации они поняли, какое глубокое потрясение она пережила.
Малин было ясно, что она находится на пути к выздоровлению. Теперь ей нужно было выссказаться до конца.
И медленно, словно каждое слово вытягивали из нее, Белинда начала:
— Нас… нас было шестеро в шлюпке в самом начале. Мы долго, долго плыли, и мы промерзли насквозь. Еды у нас не было. К счастью, погода была хорошей, если не считать первых дней. Я… становилась все слабее и слабее, я сама замечала это, и единственное, что существовало для меня в этом мире, так это голод, холод и близость Вильяра. И сознание того, что маленький Хеннинг должен получить известие о том, что мы живы. Хотя мы каждый день готовы были умереть…
Голос ее затих, она потеряла нить мысли. Воспоминания ее были невеселыми, все это понимали. Она то и дело вытирала слезы.
Все ждали, когда она снова заговорит. Ульвар ерзал на стуле, и Малин положила руку на его плечо. Он тут же укусил ее, но зато потом сидел тихо.
Белинда стала рассказывать дальше, и на лице ее был написан страх.
— Однажды утром один из находившихся в шлюпке людей умер. Вильяр хотел выбросить мертвеца за борт, но другой мужчина был против. Мы должны позаботиться о том, чтобы доставить мертвого домой, сказал он. И вот…
Она замолчала, явно испытывая душевные муки.
— И однажды я проснулась. Обычно мы бодрствовали по очереди, но на этот раз оба уснули. Я проснулась и…
Белинда с трудом глотнула слюну, руки у нее дрожали.
Собравшись с силами, она продолжала:
— Все спали. Кроме того человека, который хотел оставить мертвеца. Он… он сидел и отрезал… куски… и…
— У тебя нет необходимости продолжать дальше, — перебила ее Малин. — Мы и так все поняли.
— Боже мой, — прошептал священник, — но это же невозможно!
— Что мы знаем о муках голода? — позеленев, сказала Малин. — И что произошло потом, Белинда?
— Я закричала, — с дрожью произнесла она, — и все проснулись, все закричали и завопили, я спрятала лицо на груди у Вильяра, а он, можете мне поверить, не кричал, но, когда я снова открыла глаза, один из мужчин вскочил, держа в руке нож, и оба — и мертвец и тот, который… вы понимаете… оказались за бортом. Он выбросил их в море. И на ноже… была кровь, и тот, у кого был нож, бросил его далеко-далеко в морские волны, а вторая женщина, которая была в шлюпке, истерично кричала, а я сама, как мне показалось, потеряла сознание…
— А Вильяр? Как он воспринял все это?
— Последнее, что я видела, так это то, что он плакал, а ведь Вильяр почти никогда этого не делал, и он стал еще крепче сжимать меня в объятиях, а что было дальше, я не помню. Очевидно, тогда у меня и помутился разум.
Она нервозно усмехнулась:
— Да, в голове у меня стало что-то не так. Некоторое время они молчали. Из глаз Белинды тихо текли слезы.
— Теперь тебе стало легче? — спросила Малин.
— Возможно, — сказала Белинда. — Но этого я забыть никогда не смогу.
— Мы это понимаем. Думаю, что и мы не сможем забыть то, что ты нам рассказала. Пережить такое! Нет ничего удивительного в том, что ты попыталась жить в несуществующем мире!
28 
