29 
Наконец они вытащили их.
– А что ты ищешь, Криста?
– Хутор в лесу у озера. Называется «Стурескугсплассен».
– Никогда не слышала. Но есть несколько хуторов с таким названием. И тогда нам, конечно, следует искать в большом лесу… Ты помнишь, как обозначаются леса, правда? Стилизованными деревьями.
Они склонились над наиболее подходящей картой. От учительницы чуть-чуть пахло таблетками от моли и специями, ей было лет сорок-пятьдесят, и красоткой ее назвать было нельзя. Она часто краснела, особенно тяжело ей было в теплом помещении, тогда ее нос блестел, как огонь маяка и кожа вокруг глаз вспухала. Она всегда одевалась в синее, как будто какой-то друг когда-то сказал ей, что у нее синие глаза. Ну, сейчас этот синий цвет подвыцвел, а бедра сделались чересчур широки. Но она всегда была очень добра к Кристе. Объективна, но добра. Большие мальчишки обычно довольно сильно дразнили учительницу, Криста помнила это. Они звали ее «потливая фрекен»», потому что она слишком легко краснела, и бросали ей в спину снежки зимой. Учительница не могла себя защитить, ей никогда не удавалось найти верные слова, поэтому она молчала и только улыбалась мальчишкам, не зная, куда ей деваться от одиночества.
Они внимательно рассматривали карту, но ничего не могли найти. Они еще продолжали поиски, когда Кристу вдруг осенило. Ведь это же было поэтическое произведение, пусть даже и самое примитивное. А все поэты могут вести себя достаточно вольно. И хутор мог на самом деле называть как-то совсем иначе. Севальдсен мог использовать название «Стурескугсплассен» просто потому, что ему нужна была такая рифма и потому что в этом названии был некий налет заброшенности и одиночества, которые прекрасно подходили к Линде-Лу и его несчастным брату с сестрой.
Они поняли, что все это бесполезно, и Криста прекратила поиски, не углубляясь в рассказ о балладе.
Фрекен спросила, не может ли она пригласить ее на чай и булочки, но Криста объяснила, что ее отец, возможно, станет беспокоиться, хотя сама она с удовольствием посидела бы еще.
– Но мы же можем позвонить твоему отцу, – предложила учительница.
– Тогда с ним случится приступ удушья, – ответила Криста с непонятной даже самой себе горечью.
Фрекен удивленно посмотрела на нее, но настаивать не стала. Легко смиряться, привыкнув к отказам.
Криста поспешила домой. Она запаздывала – а ведь она так ничего и не добилась в своих поисках Линде-Лу и его дома.
Разумеется, Франк страдал в гордом молчании. Он лишь намекнул, что понимает, что маленькие мальчики, конечно же, более интересны, чем он, и что ему поэтому не следует требовать слишком многого. К тому же Абель ей платит…
На самом деле Криста получала десять крон в месяц за то, что сидела с детьми Абеля, и это была скорее символическая сумма. Она вообще не хотела никаких денег, но Абель настоял.
Она приготовила обед Франку и себе. А потом надо было идти за молоком.
Криста ужасно боялась. На самом деле, Петрус Нюгорд, как правило, не бывал в хлеву каждый день, но она все равно не знала, как ей себя вести, если она вдруг встретит его. Не знала она, и как он поведет себя. Насколько пьян он был вечером накануне!
Ох!
Но вечер подготовил и ей, и всему приходу совсем другой сюрприз.
Уже на полпути она почувствовала запах гари. Потом увидела в небе перед собой густой дым, мимо пронеслись пожарные машины.
Такое всегда повергает людей в состояние шока, они на мгновение испытывают страх, а потом сразу же начинают думать, нет ли там, не дай Бог, кого-то из близких.
Когда шок прошел, она смогла думать отчетливее.
Похоже, пожар был в усадьбе Нюгордов.
– Господи, только бы не хлев! – взмолилась она. – Что угодно, только не это!
Люди еще могут выбраться из горящего дома. Но ведь животные стоят, привязанные!
Чем ближе она подходила, тем яснее становилось, что горит жилой дом. Пламя не было сильным, но воздух был наполнен густым дымом. Она увидела, что отовсюду бегут или едут люди: пожар притягивает к себе, как магнит.
И ее тоже.
Когда она убедилась, что это жилой дом, то немного расслабилась. В этом доме не было маленьких детей или стариков, все, кто жил здесь, могли позаботиться о себе сами.
Во всяком случае, она надеялась на это. Ведь она же ничего не знала.
Солнце уже зашло, покинув великолепное небо, огненно-красно-желтое – эффектный фон для черного дыма. Но картина была тревожной, пугающей.
29 
