16 
Она непроизвольно присела перед ним в реверансе. Он улыбнулся и протянул ей левую руку, взял ее правую руку и дружески пожал. Он знал, что она догадалась, кто он, они были так близки друг другу.
– Тебе нужна была моя помощь? – тихо спросил он.
– Да, спасибо. Спасибо, что приехал. Я должна это узнать!
– О своем происхождении, я понимаю. Это сделать не трудно. Но достаточно ли у тебя мужества узнать об этом?
– Неужели все так плохо? Он преступник?
– Едва ли его можно так назвать. Но все равно это может напугать тебя.
«Значит, он душевнобольной», – подумала она.
– Я выдержу, что бы ты ни сказал, – быстро проговорила она. – Ничего не может быть хуже…
И она, устыдившись, замолчала.
– Ну-ну, – напомнил ей Имре. – Ведь все эти годы ты была ему хорошей дочерью. Пока не узнала!
– Да, верно. Но мы такие разные! Во всем.
– Правильно. И он грубо эксплуатировал тебя.
– Разве?
– Именно. Он играл на твоих чувствах.
– Откуда ты знаешь об этом?
– Мы внимательно следили за тобой, Криста. Ты же одна из нас.
Она догадалась, что сейчас он имел в виду не Людей Льда. Она редко думала о том, что она из рода черных ангелов. Но теперь подумала об этом.
– Но ведь я ничего не унаследовала от нашего… общего предка, – возразила она, имея в виду Люцифера.
– Этого ты не знаешь – пока, – загадочно сказал Имре и огляделся.
– Где мы можем поговорить? Я догадываюсь, что он едва ли захочет меня видеть.
– Ой, но ведь ты мой ближайший родственник!
– Думаю, нам не следует встречаться с ним.
Криста призадумалась.
– Я сейчас пойду за молоком. Но ведь идет дождь. Мы не можем стоять и разговаривать на улице.
– Если мы будем разговаривать в твоей комнате, он сможет нас услышать?
– Нет, не сможет. Я живу на втором этаже, а он – на первом, подняться по лестнице он не может. И если ему что-то нужно от меня, он просто громко кричит. А делает он это часто, – закончила она, улыбнувшись. – Но тебе все равно не пройти мимо него, он увидит тебя, когда ты будешь проходить через холл. Понимаешь, он очень внимательно следит.
Имре только чуть заметно улыбнулся:
– Об этом не беспокойся, просто иди за молоком и поднимайся потом к себе в комнату!
Можно было подумать, что Франк догадался: что-то должно произойти. Когда она вернулась с фермы домой, он придумал для нее тысячу мелких поручений, ему было так трудно, у него все болело, и никто о нем не заботился, и не могла бы она быть так любезна и дать ему то или другое, ужасно неловко ее беспокоить, но…
Криста нервничала все больше. Имре был не просто какой-то обычный гость, нельзя было заставлять его ждать. Может, ему уже надоело ждать, и он ушел? Да и как он вообще смог попасть к ней в комнату. Если он попал туда, она же ничего не знает. Пройти мимо Франка было невозможно, взгляд у него становился ястребиным, когда это касалось ее или чужих в доме.
А сейчас он к тому же, видимо, чувствовал, что она от него что-то скрывает. Видел ли он, как Имре пробирался наверх? Нет, тогда бы он не промолчал.
– Может, тебе лучше лечь в постель, если у тебя такие сильные боли? – предложила она.
Нет, ему внезапно стало гораздо лучше, гораздо.
– Я ужасно сегодня устала, папа, мальчики были совершенно невыносимы. (На самом деле не хуже, чем обычно, но ее нервы были уже основательно потрепаны.) И если бы я могла пойти к себе наверх и лечь, было бы просто здорово. Завтра у меня такой же тяжелый день.
Такие больные, как Франк, всегда очень чутко реагируют на нервы или настроения, ведь они так много времени проводят в одиночестве, наедине со своими мыслями. У них развивается аппарат восприятия, гораздо более чувствительный, чем у других.
Франк украдкой взглянул на дочь. Нервничает ли она из-за чего-то, или просто устала? Ну, если она не хочет выходить из дома, тогда ничего опасного.
Да. Потому что ему не хотелось, чтобы она встречалась с Абелем или еще с кем-то без его присмотра. Он хотел знать, что с ней происходит. Ох, как же его огорчало, что она весь день была дома у Абеля! Не одна, с мальчиками, конечно, но до чего же Франку хотелось заполучить ее назад! Хотя тогда она, вероятно, тут же поедет в Линде-аллее, а он ничего не боялся так сильно, как этого. Язычники, что живут там, ни за что не отпустят ее назад, окажись она с ними.
16 
