38 
– А мы будем проезжать через... Селонже? – осмелилась спросить Фьора и покраснела, словно была в чем-то виновата. – Эти земли тоже находятся на севере.
– Конечно, – ответила Леонарда, взглянув на нее с сочувствием, – но тогда нам пришлось бы сделать крюк.
– Большой крюк? Мне очень хочется туда заехать! – заявила молодая женщина с неожиданной настойчивостью. – Разве не естественно мое желание хотя бы взглянуть на замок, имя которого я должна была бы носить?
– Ты надеешься встретить там мессира Филиппа? – тихо спросил Деметриос. – Ты же отлично знаешь, что он никогда не оставляет герцога Карла. Он должен быть сейчас во Фландрии, если не остался вместе с армией в Люксембурге.
– Насколько мне известно, он покидал его два раза: первый, когда мы поженились, второй, когда его узнали во Флоренции, в то время как чернь грабила мой дворец! Прошу тебя, Деметриос, проводи меня до Селонже. Клянусь тебе, что это моя последняя просьба.
Большие серые глаза смотрели на него умоляюще, и греку показалось, что в них стояли слезы. Он сжал ее руку, стараясь успокоить:
– Крюк действительно будет большим, мадам Леонарда?
– Я точно не знаю: думаю, около двенадцати лье.
– День езды на лошади, – уточнил Эстебан. – Сейчас лето, дороги хорошие, это чепуха!
– Как бы нам не заблудиться. Я родилась в этом краю, но туда никогда не ездила.
– Ну так что же, мы спросим дорогу, – ответил Деметриос. – Один день не играет роли. Мы не можем отказать мадам де Селонже посетить свое владение. Мы даже попросим там гостеприимства, если ты хочешь, – сказал он в заключение, целуя руку Фьоры. – Кто знает, что мы там найдем?
Фьора не ответила, но искорки, вспыхнувшие в ее глазах, выдавали надежду. Раз в настоящий момент войска герцога Карла вроде бы не воюют, почему бы графу де Селонже не воспользоваться этим, чтобы провести несколько дней дома? При мысли о том, что она, быть может, увидит его в скором времени, сердце Фьоры бешено заколотилось, и она с большим трудом заснула, в то время как Леонарда, лежавшая рядом, храпела, как кузнечные мехи.
К концу второго дня Фьора, влекомая вперед надеждой, скакала галопом через плато, поросшее кустарником и небольшим пролеском. Местный дровосек, повстречавшийся им на перекрестке дорог, указал, как проехать в Селонже:
– Это довольно большой городок в долине Венелль, со старой церковью и хорошо укрепленным замком. Его башни вы увидите, когда доедете вон до того дерева.
Дровосек получил монету за ценные сведения, и несколькими минутами позже Фьора увидела замок своего супруга. Ее волнение усилилось при виде этого грозного сооружения: десять караульных башен, черепичные крыши которых блестели на солнце, охраняемые вооруженными людьми, высокие прочные стены и массивная центральная башня, устремленная в небо, словно гигантский вытянутый палец. Так, значит, это и был «ее» дом, дом ее супруга? Там он родился, провел свое детство, а потом покинул свою добрую и нежную мать ради суровой мужской жизни.
– Я не думаю, что он там, – вздохнула Леонарда.
– Почему же? – спросила Фьора.
– Над главной башней нет флага. Это значит, что сеньора нет в родном доме.
Фьора пожала плечами, скрывая свое разочарование под полуулыбкой:
– Ну что ж! Попробуем, по крайней мере, попросить пристанища на одну ночь.
Надежда на встречу с Филиппом была слабой, но ведь всегда можно надеяться.
– Думаешь, тебе удастся заставить признать себя хозяйкой этих мест? – спросил Деметриос.
– Нет, ни слова об этом. Мы просто путешественники, сбившиеся с пути. Я войду сюда как хозяйка только под руку с моим мужем... если только мне удастся разыскать его, ибо я забываю о его чудовищном желании – дать себя убить.
– Он был, конечно, искренен, когда говорил это, – проворчала Леонарда, которой не хотелось, чтобы Фьора погружалась в прискорбные мысли, – но лично я в это не верила.
– Я тоже, – сказал Деметриос. – Я уверен, что он жив.
Фьора посмотрела на них с благодарностью за их ободряющие слова и немного ускорила ход своей лошади. Ей хотелось поскорее добраться до места.
Так они доехали до деревни. Уже виднелись бойницы замка, когда при выезде из леса, окружавшего холм, они увидели всадников. Соколы, сидевшие на их руках в толстых кожаных перчатках, явно говорили о том, что они возвращались с охоты; несколько птиц были подвешены к задней луке седла одного из охотников. Их было шестеро: четверо вооруженных мужчин и две женщины.
38 
