Особенно,... 
122 
– Вы, безусловно, правы, но как узнать, где Рене II? По словам Панигаролы, он постоянно переезжает с места на место.
– Тогда надо оставаться рядом с герцогом Карлом... и этим любезным послом, который всегда все знает. У них обоих есть шпионы, и нам будут известны все новости.
– Почему тогда не поехать в Лион к королю и не попросить его вызвать Деметриоса? Это его врач и...
– И неизвестно, послушает ли он нас. А еще вспомните, что молодой Колонна головой отвечает за вас.
– После всего, что случилось, вы думаете, что герцог об этом помнит?
– С таким человеком лучше действовать наверняка. Но, к сожалению, вы ему нужны, да так, что он попросил сына принца приглядывать за такой старой особой вроде меня. Если бы он куда-нибудь отослал Баттисту...
Панигарола разделил мнение пожилой дамы. По словам бастарда Антуана, Карл проявлял беспокойство по поводу мадам де Селонже в таких словах, которые не оставляли никакого сомнения в его глубоком интересе. Фьора подумала, что для ее собственной пользы надо следовать советам Леонарды.
Назавтра было решено ехать в Сален вместе с Антуаном Бургундским. Несмотря на угрозы Деметриоса, Фьора чувствовала себя такой счастливой, как не чувствовала давно. Не было ли это от того, что она знала, что Филипп жив и дышит одним воздухом с нею, под одним небом? Мрак, которым было окутано ее будущее, пронзил слабый луч надежды. Вдобавок она испытывала большое доверие к мудрости Леонарды. Она начинала надеяться, что с ее помощью ей удастся одолеть Деметриоса любимым женским оружием: хитростью и терпением.
Когда 2 июля Карл Смелый в окружении нескольких всадников появился в Салене, Фьора с трудом его узнала. Как же он изменился за несколько дней! Отекшее лицо, потухший взгляд, горько искривленный рот... Неужели это был тот же человек? Не будь раззолоченных доспехов и шлема с золотым львом в короне, она бы никогда не подумала, что перед нею герцог Бургундский. Тем не менее он улыбался и приветствовал жителей города, которые вышли встретить этот небольшой кортеж.
При виде Фьоры и Панигаролы, которые также пришли поприветствовать его, он тепло улыбнулся им, а затем по очереди обнял. Казалось, что он был страшно рад снова их видеть, и им пришлось быть при нем до самого вечера. За ужином, где помимо них присутствовал бастард Антуан, он был чрезвычайно весел и своим очарованием даже привел гостей в некоторое замешательство. Его планы были, как всегда, грандиозны, и Карл с негодованием возлагал полную ответственность за поражение на своих солдат, которые опять по причине недостатка храбрости повернули вспять и ударились в бегство.
– Монсеньор, – вступился за них Панигарола, – будьте снисходительны, ведь многие из них погибли!
– ...Хотя этого могло бы и не быть, если бы они сражались достойно, а мои солдаты снова струсили. Ничего удивительного: многие были французы, но я обращусь к своим вассалам в Бургундии: я уже знаю, что могу рассчитывать...
Он писал столбики цифр, формировал отряды и назначал командирами таких людей, про которых никто не мог с уверенностью сказать: жив тот или нет.
– У меня такое впечатление, что я ужинала с призраками, – поведала Фьора миланцу. – Эта огромная армия, о которой он все время говорит, существует, по-моему, только в его воображении? Я боюсь, как бы он не заболел.
– Я тоже так думаю. Но одно меня удивляет. Куда пропал капитан его гвардии, который, в принципе, никогда от него не отходит? Может быть, его отправили с поручением? Ведь он был с ним в Жэ, и я спрашиваю себя, что бы это могло означать?
Об этом узнали через три дня, когда эхо разнесло по всему замку яростные крики герцога: прибыл Оливье де Ла Марш с отрядом солдат, и Карл кричал, что он «снимет ему голову». Фьора в это время прогуливалась с Леонардой по берегу Бешеной, так называлась протока, вдоль которой был расположен Сален, и, увидев явно взволнованного Панигаролу, поняла, что случилось что-то важное.
– Я начинаю по-настоящему думать, что он сошел с ума, – воскликнул посол. – Карл только что совершил худшее из своих безрассудств: когда он покидал замок Жэ, то поцеловал герцогиню и поклялся ей в вечной дружбе, а одновременно приказал де Ла Маршу охранять ее и ее детей в то время, когда она хотела отправиться в Женеву к своему зятю, епископу.
– Он арестовал герцогиню Иоланду? Но зачем?
– Она отказалась следовать за ним в Бургундию, а его цель состояла в том, чтобы таким образом крепко держать Савойю. К сожалению, один из слуг спрятал наследного принца Филибера и его младшего брата на хлебном поле. Сейчас они в Женеве, и я представляю, какой шум поднимет епископ! Могу поклясться, что заговорят о поцелуе Иуды, а король Людовик, который явно в здравом рассудке, воспользуется возможностью и потребует опеки над своей сестрой и племянниками. А это превратит Савойю в смертельного врага нашего герцога. Как будто ему мало других!
122 
