4 
Джемма понимала, что правила приличия требуют от нее выйти из дома и поприветствовать сына миссис Фразьер, но ей страшно не хотелось покидать гостевой дом и сокровища, что в нем таились.
— Или вы предпочли бы немного побыть тут одна? — ласково, словно общаясь с маленьким ребенком, спросила миссис Фразьер.
— Я бы осталась здесь, если вы не возражаете, — пролепетала Джемма.
— Хорошо, — сказала миссис Фразьер и направилась к двери. — Ленч в час. Отсюда до дома пешком минут десять. Или вы хотите, чтобы за вами приехала машина?
— Я прогуляюсь, — сказала Джемма.
Миссис Фразьер села в «универсал» и уехала.
Как только внедорожник отъехал, Джемма чуть ли не бегом бросилась в кабинет. Судя по запаху краски, его отремонтировали совсем недавно. Вдоль трех стен тянулись красивые полки из вишневого дерева, нижний ярус занимали шкафы. Напротив застекленных двойных дверей стоял старинный письменный стол, широкий, с обитыми бронзовыми уголками краями. На полу лежал персидский ковер, настолько истертый, что не трудно было представить, что по нему ходили на протяжении многих веков. Две картины на стенах по обе стороны дверей изображали сцены конной охоты.
Джемма сочла, что комната божественно прекрасна. Чего еще можно желать, когда за стеклянными дверьми раскинулся чудный сад, а полки ломятся от документов, к которым еще не прикасалась рука историка? Она готова была остаться здесь навечно.
Джемма прошлась по комнате, пристально рассматривая все, на что падал взгляд. На полках стояли деревянные ящики и картонные коробки, корзины, которые выглядели так, словно вот-вот развалятся, пара металлических тазов, наполненных документами, и пачки бумаг, перевязанные старыми лентами. На полу стояли два обитых кожей сундука, один деревянный сундук побольше, который, наверное, служил еще и скамьей, с откидной крышкой, и еще несколько небольших деревянных сундуков, сплошь украшенных металлическими заклепками.
Джемма не представляла, с чего начинать. Боязливо, с чуть трясущимися от волнения руками, она подошла к круглой коробке, напоминающей шляпную картонку примерно 1920 года изготовления. Она очень надеялась, что, сняв крышку, обнаружит там не шляпку. История костюма не входила в число ее излюбленных предметов.
И тут она увидела, что в коробке лежат письма. У нее от радости даже перехватило дыхание. Письма и дневники — ее любимый материал! У дверей в сад стояло симпатичное, удобное на вид кресло, но Джемма уселась на пол и вытащила из коробки первую стопку писем, перетянутых тесьмой. Она аккуратно вытащила первое письмо и развернула.
Часть письма отсутствовала. Почерку автора этого письма был угловатый, с закорючками, так что каждая буква напоминала паука. Разобрать написанное оказалось нелегко. Джемме показалось, что тот, кто сохранил последнюю часть этого письма, преследовал какую-то цель. Что же такого важного содержало это послание, если от него не захотели избавиться?
«Сейчас я уже старая женщина, повидавшая на своем веку много такого, чего никому не пожелаю, особенно из-за этой гнусной войны, что едва не расколола нашу страну. И все же самые яркие мои воспоминания, воспоминания, при которых и сейчас с болью сжимается сердце, не о войне, а о том, что случилось с дорогими моему сердцу Джулиан и Уинни. Я никогда не верила той женщине, когда она, обливаясь слезами, говорила, что смерть Джулиана была случайной. И, что еще хуже, Эван, я думаю, тоже ей не верил. Я поведаю тебе тайну, которую хотела унести с собой в могилу. Помнишь ту истерию, что началась, когда пропал камень? Я наравне со всеми принимала участие в поисках, искала его так же самозабвенно, как все прочие, но только знала, что его не найдут, потому что взяла его с собой, когда отправилась в Англию тем далеким летом. Я хотела сама воспользоваться его магией, но кончилось тем, что загадала желание для Уинни. Я никогда никому об этом не говорила, но верю в то, что именно камень подарил им такое необыкновенно красивое дитя. На прошлой неделе я написала о том, как все было, с самого начала, и спрятала написанное там, где его не найдут чужие. Я надеюсь, что Фразьеры прочтут мою историю и узнают, что их родственница по мужской линии сотворила с семьей Олдридж. Я надеюсь, что когда-нибудь потомки той женщины потеряют свое поместье. Они его не заслуживают! Больше писать не могу. Мои старые больные суставы не позволяют мне долго водить пером по бумаге.
4 
