104 
Путь к дому Алика получался необычно извилистым. В тундре такими зигзагами перемещались пьяные олени. Чтобы не заблудиться, опытные охотники сверились с оставленными метками. Сломанные ветки кустов, поеденные анютины глазки, не успевшая высохнуть желтая лужа в подворотне, изображение оленя на фасаде дома, выполненное в натуральную величину известняком в манере наскального творчества… Обьекты наблюдения петляли мимо знакомых мест.
— Домой идут, однако, — заключил Сократ.
— Как дорогу находят, однако? — удивленно покачал головой Диоген, и посмотрел вокруг.
— Тойон! — поднял указательный палец к небу Сократ.
— Да, — согласился Диоген.
По противоположной стороне проезжей части двигался Мозг. Он старался держаться на расстоянии от жуткого запаха. Заодно приходилось соблюдать дистанцию с боксером. После одержанной победы Коля-Коля так оживился, что кланялся всем прохожим подряд, радостно подпрыгивая и неожиданно вскидывая руки вверх, Мужчины шарахались, женщины кричали, старушки крестились и готовились покорно перейти в мир иной. Будь он поменьше в габаритах, его бы наверняка забрали в милицию. Николай был счастлив. Кнабаух — зол.
Мозг шел и надеялся, что Потрошилов с друзьями не воспользуется общественным транспортом. В этом случае пришлось бы боксером пожертвовать. В тесноте среди простых горожан для победителя не нашлось бы места.
Тем временем ни о чем не подозревающая троица подходила к дому. Жара и непосильная физическая нагрузка сожгли остатки топлива в измученных телах Клима и Альберта. Они держались исключительно на «морально-волевых». Плюс безудержном стремлении к сексу Галины Булкиной. За время пути собутыльники научились ходить в ногу и теперь уверенно двигались сквозь арку, ведущую во двор. Гулкое эхо шагов настраивало на боевой лад.
— А сколько ему сегодня стукнуло? — поинтересовался Распутин.
— Пять! — радостно вспомнил Альберт милую мордаху Ватсона.
— Юбилей, — констатировала запыхавшаяся Галя.
После посещения магазина в руках Булкиной бренчали стеклянной тарой огромные целлофановые пакеты. Они сделали еще несколько шагов навстречу празднику и остановились, открыв рты от удивления. Детская площадка сплошь была уставлена ярангами. Строения резко отличались друг от друга дизайном, цветом и богатством убранства. От небольших шалашей из подручного материала на окраинах до двухэтажных евровариантов в центре с видом на клумбу. На одном из традиционно якутских жилищ висел яркий плакат с надписью «SALE!!!»
Кое-где догорали костры. Вокруг них бегали полуголые ребятишки в одеждах из кожи и дорогого меха.
— Что это? — выдавил Распутин.
— Кто это? — хлопнула глазками Булкина, с интересом разглядывая белобрысого «якута» в кожаной жилетке и меховых трусах из нутрии.
— Якуты, — пожал плечами Потрошилов, отпустил руку Гали и нетвердо зашагал к подъезду.
Сократ и Диоген затаились этажом выше. Они проникли в подъезд, пока Клим, Альберт и Галя «готовились» к юбилею в магазине. Ждать пришлось недолго. Первым по лестнице поднимался Потрошилов. Всю дорогу он шел в шлеме и вдыхал собственный выдох. Насыщенный парами алкоголя и запахом закуски воздух внедрялся в легкие, кое-как скрашивая существование. Возле собственной квартиры Алик остановился. За дверью было тихо. Он приложил к двери шлем, тем местом, где должно быть ухо. Ничего не изменилось.
— Я знаю — она там, — шепотом сказал Альберт Степанович и опустил забрало шлема.
— Кто? — удивился Распутин, с трудом представляя в квартире Потрошилова женщину.
— Зачем? — наморщила носик Галя, имея в виду себя. В том смысле, что здесь и так всем хватит.
Алик приложил палец к шлему и заговорщицки произнес:
— Мама!
— Ватсона? — снова удивился Распутин.
Шлем покачался из стороны в сторону.
— Моя!
— Ой, мальчики, пойдемте лучше ко мне. На фига нам эти заморочки? — как опытный человек простонала Булкина.
— Никаких разборок! — гордо произнес Алик. — Кто в доме хозяин!? — В подтверждение своих слов он поднял вверх палец.
— Кто? — в один голос спросили его спутники и посмотрели туда, куда указывал перст. На потолке обнаружилось два плевка и сгоревшая спичка в черном пятне сажи. Палец сделал крутой вираж, набрал скорость и воткнулся в кнопку звонка.
— Я!
За дверью раздался скрипящий вой. Вой перешел в зловещий треск, треск в шипение, шипение в пощелкивание. От такого сигнала всем стало не по себе. В квартире послышались твердые шаги, замки энергично заскрипели, и дверь распахнулась.
104 
