101 
После полудня солнце окончательно проснулось и высыпало на асфальт очередную партию раскаленных углей. В кустах, где затаились Диоген и Сократ, насекомые начали умирать от обезвоживания. Даже бесчувственные посланцы никому не известной «якутсы» вынуждены были снять полушубки и унты, после чего смертность в рядах насекомых резко возросла. Не известный доселе газ вызывал у них рвоту, судороги и остановку дыхания. Анютины глазки полегли в радиусе полутора метров и теперь не могли быть использованы как источник воды и пищи.
— Солнце, однако, — сел на корточки Сократ.
— Да, — лег на землю Диоген.
Моченый появился на лестнице злой и порывистый. Впервые в жизни он досрочно покидал государственное учреждение. Из неврологического отделения пахана выписали с треском. За «нарушение больничного режима».
Впрочем, он не жалел. В больнице порядка не было. По фене никто не базарил. Местные вертухаи в белых халатах свободно творили беспредел — всех сажали на иглу и дрались молотками. Народец в палатах лежал как попало. Попытка утвердиться и занять лучшую койку у окна не увенчалась успехом. Распределить места «по понятиям» тоже не получилось. Авторитета просто кинули в коридор возле параши, как последнего чушка. На просьбу перевести его в «одиночку» была названа сумма, которую он даже не смог перевести в рубли. Попытка организовать бунт против клизмы закончилась выпиской.
Собранные заботливым фельдшером «скорой» зубы местный врач-стоматолог привинтил на сохранившиеся кое-где штифты. Теперь протезы терли нижнюю губу и громко клацали друг о друга во время разговора. Гнида, выписавшийся одновременно с паханом и по тем же причинам, старался держаться от него подальше.
— Слышь, — Моченый провел языком по остаткам зубных протезов, — как я его жрать-то теперь буду?
— Без понятия, — уклончиво ответил Гнида.
— На мелкие куски покопаю и проглочу не жуя, — упрямо проговорил Моченый и оскалился.
Он сел на корточки, скрипя протезом ноги, привалился спиной к перилам и уставился на двери главного входа.
Его появление на лестнице не прошло незамеченным. Завидев конкурента, Мозг внутренне собрался и приготовился к бою. С минуту он сравнивал габариты и физическую форму старика-уголовника и Коли-Коли. Зэк, конечно, выглядел жутко. Но профессиональные навыки боксера и разница в возрасте не оставляли криминальному типу никаких шансов.
— Любезный! — решился, наконец, Кнабаух.
Моченый не отреагировал. Он даже не мог представить, что так обратились к нему.
— Голубчик! — еще громче произнес Мозг и сделал шаг вперед.
Зэк продолжал наблюдать за входом в больницу.
Мозг оглянулся, проверяя, рядом ли Коля-Коля, и, увидев успокаивающие выпады, выкрикнул.
— Слышь ты, козел!
Моченый медленно повернул голову и улыбнулся. Протезы зубов натерли десны, и по ним тонкими струйками текла кровь. Красные зубы чередовались с пустыми проемами, в которых торчали обломки железных стержней — штифтов. Холеный интеллигент ему не понравился. Слова, которые он произнес, — еще больше.
— Не по рангу тебе так базарить, — прошипел пахан.
Металлические стержни во рту со скрежетом и визгом скользнули по керамике. Звук получился, как от трения гвоздя о стекло.
— Николай, — не поддаваясь панике, громко позвал Мозг через плечо.
— Ринги, ринги. Хук, хук, — донеслось из-за спины.
Кнабаух несколько успокоился и смело вернулся к разговору.
— Бросьте ваши уголовные прихваты. Здесь не Туруханский край. Я вижу, вы собираетесь с нами конкурировать? Предупреждаю. Вам лучше отказаться от этой затеи.
Гнида прислущался, но вмешиваться не стал. Опытный зэк отступил на пару шагов и начал прикидывать, как они с паханом будут уходить после убийства.
— Заткни кормушку, ханурик. — Моченый, прихрамывая, пошел на сближение. — «Телок» мой, и я его сожру!
Если бы Мозг знал, что старый зэк собирается съесть Потрошилова в смысле «захавать», может, и отступил бы. Но такого кошмара он не мог себе даже представить, а потому продолжал вести непростые переговоры:
— Не рекомендую мне угрожать! У нас найдется способ поставить на место зарвавшегося урку!
— Сявка поротая! — брякнул зубами Моченый и рванулся к цели, вытянув вперед руки.
— Николай, бокс! — скомандовал Кнабаух и отскочил в сторону.
Нижний левый, отработанный за последние двое суток до совершенства, прошел в переднюю брюшную стенку Моченого по всем правилам. От грязноватого льняного костюма отвалились пуговицы даже на рукавах. Легкая ткань на спине лопнула. Дальше бой проходил, как по учебнику: уход корпусом вправо в стиле Мухаммеда Али, пауза, затем серия в голову на добивание.
101 
