311 
При их появлении наступила тишина. Затем все разразились аплодисментами. Сестра Феба вышла на середину зала и подняла руку, призывая всех к молчанию. Рукоплескания стихли.
— Сестры! — Голос Фебы дрожал от волнения. — Прошу всех поприветствовать вернувшуюся домой сестру Верну. — Аплодисменты возобновились, но сестра Феба снова подняла руку. — А теперь я хочу представить вам нашего нового ученика, вновь обретенное дитя Создателя. — Она сделала жест, словно приглашая Ричарда выступить вперед. Он подошел к Фебе, за ним — сестра Верна.
Сестра Феба шепотом спросила:
— Ричард… есть ли у тебя фамилия?
— Сайфер, — ответил он неохотно.
Она повернулась к слушателям.
— Поприветствуем Ричарда Сайфера, прибывшего во Дворец Пророков!
Снова раздались рукоплескания. Ричарда злило, что он оказался в центре внимания. Собравшиеся женщины были всех возрастов — от тех, кого вполне можно было назвать бабушками, до таких, которых еще едва ли можно было назвать женщинами, пухленькие и худощавые, блондинки и брюнетки. Ричард обратил внимание на женщину, стоявшую поблизости. Она улыбалась ему так, словно он был дорогим ее сердцу человеком, и толкала локтем высокомерную женщину, свою соседку, чтобы та аплодировала вместе со всеми.
Ричард внимательно осматривал зал, изучая входы и выходы, расположение коридоров и посты. Когда аплодисменты наконец утихли, к нему подошла девушка в голубом платье с белым кружевом — совсем как свадебное платье Кэлен. Незнакомка остановилась прямо напротив него. Она была лет на пять его моложе, на голову ниже, с пышными каштановыми волосами и большими карими глазами. Девушка смотрела на Ричарда во все глаза. Она медленно подняла руку и, осторожно коснувшись пальцами его щеки, стала гладить его бороду.
— Воистину Творец услышал мои молитвы, — прошептала она. Потом, словно очнувшись, отдернула руку и покраснела. — Я… я… — начала она, запинаясь. Наконец, овладев собой, девушка повернулась к сестре Верне: — Я — Паша Маес, послушница третьей ступени, накануне посвящения. Мне поручены заботы о Ричарде.
Сестра Верна деланно улыбнулась:
— Кажется, я помню тебя, Паша. Твои успехи радуют меня. Я передаю тебе Ричарда. И да благословит вас Создатель.
Паша, гордо улыбаясь, повернулась к Ричарду. Некоторое время она продолжала смотреть на него, потом приветливо сказала:
— Я рада познакомиться с тобой, молодой человек. Меня зовут Паша. Ты поступаешь в мое распоряжение. Я должна помогать тебе в занятиях и во всем, что тебе будет необходимо. Я буду твоей наставницей. Можешь обращаться ко мне со всеми вопросами, и я сделаю все возможное, чтобы тебе помочь. Ты, кажется, смышленый юноша. Думаю, дела у нас пойдут хорошо.
Поймав его хмурый взгляд, она на мгновение смутилась, но, быстро оправившись, вновь улыбнулась:
— Прежде всего, Ричард, мы не позволяем ученикам носить оружие во Дворце Пророков. Мне придется забрать твой меч. — Она протянула руку.
Ричард почувствовал, как вспыхнула ярость, исходившая от меча.
— Ты сможешь взять мой меч только после моей смерти!
Паша вопросительно посмотрела на сестру Верну. Та медленно покачала головой, словно предупреждая ее. Паша снова перевела взгляд на Ричарда.
— Ну ладно, об этом мы поговорим потом. Но тебе следует научиться хорошим манерам.
Когда Ричард заговорил, от его тона Паша побледнела.
— Кто из этих женщин аббатиса?
Паша фыркнула:
— Аббатисы нет здесь. Она слишком занята, чтобы…
— Отведи меня к ней.
— Аббатису нельзя увидеть просто потому, что ты этого хочешь. Она сама встретится с тобой, когда сочтет нужным. Не могу поверить, чтобы сестра Верна не объяснила тебе, что мы не позволяем…
Ричард легко отстранил ее и шагнул вперед, обращаясь к собравшимся.
— Я хочу кое-что сказать вам.
Наступила тишина. Ричард вдруг вспомнил слова, которые прочел в своей любимой детской книжке — в «Приключениях Бонни Дэя». Те же слова подсказывала ему магия меча, словно те, что когда-то владели волшебным оружием, пытались сейчас помочь ему. «Когда ты окружен превосходящими силами и положение безвыходное, то выбора нет: надо атаковать».
Ричард знал, зачем нужен ошейник. Положение действительно было безвыходным, и у него не оставалось выбора. Он молчал, и напряжение в зале нарастало.
311 
