22 
Это прозвучало неубедительно, и Лорен с чистой совестью промолчала.
— И среди воспитателей по штату обязательно должна быть женщина.
— Фрекен Бок? — подначила Лорен. Рене засмеялся.
— Да-да, наша ошибка! Но она далеко и не может нам навре-дить, даже если натравит на нас целую армию газетчиков и следо-вателей. Всем известно, как у нее расшатались нервы на ниве воспитательской работы в приютах.
— А вы уверены, что я — не очередная ошибка?
Рене взглянул на нее с легким сомнением, не зная, как она воспримет его слова:
— Но, Лорен, вас ведь не взяли прямо с улицы. Наши дети ви-дели вас. В библиотеке. Вы им понравились.
— Меня? — ахнула Лорен. — Когда?
— Почти с полгода. Сначала вы приглянулись Кириллу, он при-шел и рассказал про вас. Там перебывали почти все.
— А я-то думаю, почему многие лица мне кажутся знакомыми, — обескуражено сказала Лорен. — И что, этого было достаточно?
— Ну, были еще всякие анкетные и прочие заморочки, — уклон-чиво произнес Рене.
Лорен внимательно смотрела на него.
— Вы изучили мою биографию, родственников, прошлые места работы, личностные и интеллектуальные характеристики?..
— Да. Вы ведь не в обиде? — спросил Рене. — Вы же понимаете, мы не могли подпустить к нашим детям абы кого…
— Что опять возвращает меня к моему вопросу. Зачем вам был нужен человек? Обычный человек в такой… необычной школе?
Рене оперся обеими руками о парапет и посмотрел в небо.
— Нашим детям он нужен. Человек, который все о них знает, и все же продолжает любить их такими, какие они есть.
Он сказал это так отсутствующе, что Лорен задумалась, отно-сится ли это только к детям.
— Это нам всем надо, — пробормотала она. — Но что случилось с воспитателем до фрекен Бок?
— Он… она умерла.
— О… Как?
Рене рыскнул взглядом по набережной, по дороге, по школе напротив.
— Может, поговорите об этом с Алексом?
— Я задала вопрос вам. Не хотите отвечать? Я… — она замол-чала, и Рене быстро взглянул на нее. Лорен осторожно сползала с парапета.
— Не хотите же вы сказать, что кто-то из детей?..
— Вы помните, что я говорил вчера?
— Что многие даже не знают, что с ними происходило?
— Диана была очень неосторожна. Мы предупреждали ее. Она не… понимала.
Лорен неожиданно вспомнила, как разозлился Джордан, когда она взяла Кейси себе в постель.
— Мы не снимаем с себя вины, — напряженно говорил Рене. — Но столько времени все шло просто отлично. Дети ее обожали, она была педагогом от бога. Она даже присутствовала при… превра-щении. Необученный оборотень необязательно опасен, но когда он еще ребенок… Я прекрасно помню, что происходило со мной. Подростковый возраст — сам по себе уже настоящий ад, а когда к этому присоединяется еще и оборотничество… Я до сих пор уве-рен, что он не собирался убивать ее. Все произошло… само собой.
— Само собой! — воскликнула Лорен и осеклась, подумав о са-мом Рене — обмякшем в кресле, с окровавленной повязкой на голо-ве. Тот, догадавшись, о чем она думает, слабо улыбнулся:
— Ну, не всегда все происходит так… драматично. Просто нам с детьми приходится искать взаимопонимания…
— Убивая при этом людей?
Она тут же пожалела о своих словах. Она никогда не была жестокой. Рене помолчал.
— Вы считаете нас авантюристами и убийцами, а нашу школу — угрозой для города. Думаете, это просто клетка для ужасных чудо-вищ, которые однажды вырвутся наружу? Очень ненадежная клет-ка?
— Ничего я не думаю, — пробурчала она, потому что он только что сформулировал обуревавшие ее чувства.
— Вы имеете полное право так думать. Мы очень долго колеба-лись, прежде чем снова решиться на нового человека в школе. Пришлось насесть на Джордана. Он боялся…
— Джордан боялся? — недоверчиво переспросила Лорен. Это их-то несгибаемый директор?
Рене посмотрел укоризненно:
— Вы плохо его знаете, Лорен.
Ну да, он наверняка — разумеется! — имеет тонкую и чувстви-тельную душу. Точно такую же, как броня, которой он обрастает при превращении… Интересно, а какова она на ощупь? Холодная? Горячая? Гладкая или может поранить руку? Лорен вздрогнула. Она всегда считала себя, может, излишне чувствительной, но уравновешенной особой и с почтением останавливалась перед чу-жими тайнами, которые люди считали необходимым скрывать от мира. Сейчас же она была готова погрузиться в эти тайны с голо-вой и ощущала странное чувство падения и полета одновременно — пугающее и бесконечно притягивающее. Неужели они знают ее лучше ее самой?
22 
