64 
Интересно, а другие «ворожейки» чуют «запахи» порчи, или это только ее – Инги – привилегия?
– Нехорошие дела… – девушка сокрушенно пробормотала и достала из сумочки мобильный телефон, который иногда использовала и в качестве фонарика.
При свете мобильника она внимательно оглядела порог и землю перед ним, особо не надеясь на то, что ей удастся обнаружить какой-нибудь мелкий предмет, с помощью которого наводили порчу. Ведь порог могли и просто «заговорить». Да мало ли существует вариантов неведения порчи?
Поиски результатов не дали. Но Инга, выпрямившись, на всякий случай с помощью включенного телефончика оглядела дверной косяк и притолку: нет ли воткнутых булавок, иголок или следов от свечей или мела. Нет, не считая «грязного» порога, все остальное было «чисто». Инга оглянулась: нет ли поблизости хозяйки, и не может ли кто другой тайно наблюдать за ней? И, убедившись, что во дворе никого нет, повернулась к двери. Прикрыв глаза, она постаралась представить себя внутри сферы, наполненной серебристым дымом. Это была простая защита – самая первая, которой ее обучила бабушка. Эта защита была удобна тем, что не требовала никаких атрибутов, только лишь внутреннее сосредоточение. Конечно, была она очень недолгой и легко «пробиваемой», но в экстренных случаях, подобных этому, выручала.
Когда Инга уже явственно ощутила, будто ее тело окутано прохладным плотным коконом, она открыла дверь и шагнула в темное нутро домика. Перешагивая через порог, непроизвольно поморщилась от слишком резкого «запаха» нечистот, ударившему по защитному «кокону» удушливой волной. Порча была еще слишком свежей, напористой и, как показалось, не слишком сильной. Однако же ей удалось немного пробить защиту, просочиться внутрь энергетической сферы и смешаться с серебристым «дымом». Инга мысленно ругнулась и тут же ощутила скулящую тоску по дому. У Лары и Вадьки ребенок родился… Она стала теткой. Что она еще делает здесь, в провинциальном городишке, когда ей надо домой, в Москву, к родным? Завтра же, завтра… Утром.
Понятненько… Ее решили просто деликатно убрать, не прибегая к серьезным способам. Заставить уехать, и немедленно. Инга зажгла свет и представила, что ее созданная в воображении «сфера» тает на свету. Сфера растаяла, но неуловимый носом «запах» все равно будто приклеился к коже. Отмыться, очиститься, и только уже после этого думать, кому и зачем понадобилось «устранять» ее. Впрочем, найти ответ на этот вопрос не так уж и сложно: кому-то она перешла дорожку. И этот «кто-то» вполне может оказаться и Машкой.
«Вот бабушкины «предупреждения» и пророчество карт, кажется, и стали сбываться…» – Инга вяло подумала и ощутила еще один острый приступ тоски по дому.
– Фиг вам! Не дождетесь, – она ругнулась в адрес неизвестной вражины, разлившей на ее пороге порчу, и торопливо развернула пакет с утренними покупками. Вот уж не думала, что «атрибуты» могут пригодиться так скоро…
Порча была слишком свежей, да и не сильной. Тот, кто это сделал, проявил неслыханную гуманность и просто решил заставить таким образом Ингу вернуться домой – практически по собственному желанию. Если бы она не определила эту порчу сразу, уже бы паковала чемодан, готовясь к утреннему отъезду. И причина отъезда казалась бы весомой: рождение ребенка в семье родного брата. Но Инга, подготавливаясь к обряду на снятие порчи, твердо решила про себя, что не доставит удовольствия «вражине» своим отъездом. И пусть это слишком опасно (бабушка вряд ли бы похвалила ее за подобную «жажду приключений»), но она из упрямства останется.
Свеча, которой Инга, читая молитвы и заговоры, выкатывала порчу, ожидаемо затрещала возле порожка, что указывало на скопление черной энергетики. Повторять обряд пришлось три раза, прежде чем свеча перестала потрескивать возле порога, и ее пламя не стало гореть ровно и одинаково в разных углах флигелька. Инга закончила обряд чтением благодарственной молитвы и завернула огарок с образовавшимся наростом в бумагу, чтобы сжечь завтра где-нибудь в нелюдном месте.
Все, путь расчищен – в прямом смысле слова. Осталось дело за собственным очищением от налипшей «грязи». Инга схватила со стола купленную миску и быстро сбегала к рукомойнику за водой. Опять же не святая, но другой и нет.
«…Вода чистая, ключи твои быстрые. От глаза серого, от глаза белого, от глаза карего, от глаза черного, от мужика-колдуна и от бабки-колдуньи, от девки-простоволоски, от нечистого духа, от вихря сильного, от банного, от водяного, от лесного огради рабу Божью Ингу. Ключ и замок словам моим. Во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь». Прошептав на воду заговор, девушка отпила воды, умыла ею лицо и руки, а затем, быстро раздевшись, растерла остатки воды по всему телу. И под конец сделала на себя небольшую защиту. Все. Она скользнула в кровать и забылась светлым и крепким сном.
64 
