Особенно,... 
47 
Конечно, я познакомился с ее подругой по имени Люба, и подругиным женихом, флегматичным юношей, токарем. Простые, жизнерадостные ребята, с ними было нелегко, но интересно и весело. К счастью, жених-токарь оказался пацаном старых правил и тоже не танцевал. Думаю, иногда он хотел, особенно после полулитра крепкого, но с его саженными плечами и пластикой атомного ледокола это было просто невозможно.
Итак, я привозил всю троицу в клуб, после чего дамы спешно разогревали молодые тела коктейлями или же несколькими дозами чистого вермута и шли танцевать, а мы с токарем — серьезные мужчины в белых рубахах — созерцали происходящее из положения сидя, поглощая какой-нибудь шашлык. Я не пил (за рулем), но мой товарищ справлялся за двоих.
Общую тему мы с ним нашли сразу: обсуждали наших женщин в таком примерно стиле:
— Пиздатые у нас телки, скажи?
— Точняк. Лучшие, брат. Лучшие.
— Могут танцевать по шесть часов.
— По восемь, брат! По восемь!
В танцах девочки действительно проявляли чудеса выносливости, причем Наташа выпивала в меру, тогда как подруга ее, в перерывах между выходами на танцпол, могла взять на грудь лошадиную дозу и тут же, пристроившись на коленях жениха, прикорнуть минут на пять или семь, после чего просыпалась как ни в чем не бывало и мчалась скакать и прыгать, словно имела пониже спины портативный вечный двигатель.
Обе дамы причем работали в Москве, то есть рано утром, в семь часов, проснувшиеся и накрашенные, садились в автобус и ехали в столицу (шестьдесят километров по прямой), чтобы в девять ноль-ноль приступить к раскройке тканей в ателье известного магната Анатолия Климина, переделавшего свое имя в Том Клайм, чтобы шмотки лучше продавались. Вечером — обратная дорога, и так каждый день. Я тоже ездил в Москву, действуя приблизительно в похожем режиме, покупал и продавал; спал по пять часов, взбадривал себя каннабисом и растворимым кофе — по слухам, в него добавляли синтетический кофеин, более ядреный, нежели натуральный, сокрытый в настоящих зернах. Бывало, прямо в клубе, под грохот зажигательного музона, меня настигал приступ зевоты, и тогда приходилось выходить в туалет и совать голову под кран с холодной водой. Девочкам же было все нипочем, они желали веселья.
Так прошел ноябрь, приблизился Новый год, — о нем я думал с напряжением. Мне было заранее объявлено, что задуман особенный, радикальный праздник, что я даже заикаться не должен насчет мирного домашнего застолья с телевизором и бутылкой коньяка.
В середине декабря Наташа сказала, что покупает «тур». Я пришел в ужас. Будет весело, торопливо пояснила моя блондинка. Тридцать первого садимся в автобус, едем в Коломну, там — экскурсия в кремле, потом — банкет в ресторане, а утром первого числа — пикник в лесу с катанием на снегоходах. В тот же день возвращаемся. Солидная компания, едет племянник замглавы администрации с женой.
Про племянника ей сказала менеджер турфирмы — оригинальная, чисто местная уловка. Солидные люди едут, и вы езжайте.
Особенно грустно мне было слышать про пикник в лесу. В новогоднюю ночь обещали минус двадцать пять.
Холод не люблю с детства. С октября по апрель постоянно мерзну. Такая особенность организма. Мало ем, жира нет, калории уходят на поддержание нервной деятельности. Может, есть другое объяснение, не знаю, но в продрогшем состоянии становлюсь уныл и рефлекторно ищу глазами хорошо отапливаемую конуру, или хотя бы место, где наливают горячий чай.
Я робко предложил подруге компромиссный вариант: все едут на автобусе, я — следом на машине, в ней греюсь и сижу, пока любители свежего воздуха водят хороводы вокруг костров. Но Наташа даже ногой топнула. Нет, ты будешь с нами, будешь пить водку и расслабляться. Тебе это надо, поверь.
Я кивнул.
Она лучше меня знала, что мне надо. Она была младше на целую жизнь, — но часто изумляла точностью суждений. Или, может быть, я сам достиг той стадии развития, когда ответы ищешь не внутри себя, а вовне, когда повсюду ловишь подсказки — от старухи, от ребенка, от девушки?
— Возьми кредит, — тихо советовала моя блондинка. — Купи телевизор.
— Еще чего, — возражал я. — Долги меня раздражают. Телевизоры тоже.
— А ты не раздражайся. И не бойся.
— Я? Боюсь?!
— Боишься, — она примирительно улыбалась. — Не сильно, конечно. Не так, чтобы руки тряслись… Не бойся будущего. Ты же любишь музыку — почему не купишь хороший проигрыватель? Купи! Сделай ремонт, поменяй машину…
47 
